Небо было скучное, цвета грязного олова. Смахивая вечно лезущие в глаза волосы. Кит глядел на Райтмана, измеряющего глубину. Один раз они уже нашли место, где можно было пристать. Матросы начали было наполнять бочки водой из источника, но местные жители не любили иностранцев и прогнали их вилами и ружьями. Кит не хотел неприятностей, и они поплыли дальше. Зато теперь было хоть немного воды. Злой и раздраженный, Кит вернулся в каюту.
Розалинда радостно протянула ему чашу.
– Что это? – мрачно спросил он.
– Пей, – настаивала она. – Я знаю, что тебе не хватило воды. Я оставила тебе немного своей. Скольким еще не хватило?
Он промолчал. Почти дюжине, да и остальным досталось по глотку. Он осушил чашу и с грохотом поставил ее на стол.
– Хоть теперь-то ты не будешь спорить? – Она разложила перед собой книги и карты.
– Где мы? – спросил Кит.
Розалинда захлопнула книгу.
– До реки или источника нам еще далеко.
– Зато недалеко до другой радости, – Кит скинул камзол и рубашку и через минуту уже стоял перед ней обнаженный.
– Пойдем в кроватку, – попросил он…
Потом Роз томно лежала в его объятиях и считала черные волоски на его руке – такие черные, кожа его тоже была намного темнее ее. Она думала, на кого будет похож их первый ребенок…
– Поговори со мной, – прошептала она. – Меня нужно развлекать.
– Дамский сюжет, – пробормотал Кит. – О чем?
Розалинда побледнела и молча отвернулась. Эти слова напомнили ей Тренчарда. Кит взглянул на нее с болью:
– Поговори с Филиппом. Может, он развлечет тебя.
– Нет уж! – парировала Роз, прижимая свои губы к его губам, хотя это и становилось опасным – они одни и обнаженные…
– Девушка, которая воет по-кошачьи, – он наклонился поцеловать ее.
– Мошенник, – прошептала она, когда его губы начали искать ее ухо.
– А, я знаю твою беду, – Кит поднялся с кровати. – Ты хочешь есть. Оттого-то ты и строптива.
– Я не строптива, – Розалинда откинулась на спину и сложила руки на груди.
– Что ты ищешь? – она села на койке. – Только не лимон!
– Нет, не лимон, – Кит вернулся к ней. – Нечто специально припрятанное для такого момента. Специально для тебя.
Это было отвратительное засохшее печенье. Розалинда молча взяла его и стала грызть, пока кусочек его не раскрошился у нее во рту. – Мне понадобится целый день, чтобы съесть это.
– Хорошо. Твой рот будет при деле.
– Тогда, – сказала она, – говори ты. Расскажи мне о твоей матери.
– Нечего рассказывать, – нехотя ответил Кит. – Она была робкая и незаметная. Во всем слушалась отца. Когда я убежал на море, я иногда писал ей. Не знаю почему. Тогда у меня уже не было никаких чувств к ней. Наверное, дань памяти – дань тому, как я когда-то любил ее.