– Это просто смешно! Ты не можешь требовать, чтобы я что-то приняла от тебя! Не можешь отказаться продолжать процесс только потому, что я прошу меньше, чем ты хотел дать мне!
Пьетро не настолько самовлюблен, чтобы заупрямиться лишь потому, что она пошла против него, Марина знала это. Пьетро Динцео был каким угодно – властным, нетерпимым, подавляющим, нечутким, но только не самовлюбленным. Значит, что-то другое заставило его поступить так.
Пьетро подобрался совсем близко к ней, но она не могла даже на шаг отодвинуться от него. Марина словно разделилась на двух человек. Первый не хотел отступать, чтобы не показать своего страха, не подтвердить мнение Пьетро о ней. Второй просто не хотел отступать – наоборот, он хотел оказаться как можно ближе к Пьетро, к которому Марину тянуло с огромной, непреодолимой силой. Глаза Пьетро, темные и глубокие, обещали слишком много, чтобы противиться ему.
Марина хотела Пьетро, хотела снова почувствовать тепло его тела, всего один раз, последний. Она возжелала этого сильнее всего на свете, едва переступила порог этой комнаты. Пьетро был опасен – но Марина нуждалась в этом пьянящем ощущении, и, если ей представится шанс снова очутиться в его объятиях, она не сможет не воспользоваться им. Это пугало ее, но будущее, в котором не будет Пьетро, не будет этого головокружительного, жуткого счастья, пугало ее еще сильнее. Возможно, и даже скорее всего, любовь Марины к Пьетро умерла и брак их уже не спасти, но страсть все еще горела в ней и вряд ли когда-нибудь погаснет до конца.
И Марина стояла, не шевелясь под его обжигающим взглядом, не опуская глаз, и ждала, что будет дальше. Вдруг Пьетро замер и нахмурился, не дойдя до нее.
– Ты понимаешь, что путаешься в показаниях? – спросил он, внимательно разглядывая ее лицо. – То ты говоришь, что ничего не чувствуешь ко мне, ничего не хочешь от меня, что наш брак погиб, то наоборот… – Он рассматривал ее, как любопытную диковинку, с ног до головы.
– Так и есть, мне ничего не нужно, – с трудом выговорила Марина, понимая по тому, как он вздернул брови, что уверенный тон ей совсем не удался.
– Твои глаза говорят обратное, – пропел Пьетро, и от его голоса тело Марины задрожало от предвкушения. – И твои губы тоже.
Марина нервно облизала губы и поняла, что выдала себя окончательно. Пьетро плотоядно улыбнулся:
– Так что же, красавица? Чего же ты хочешь на самом деле?
– Я… – прошептала Марина.
Она не могла подобрать нужные слова. Ее голову словно набили ватой, пол под ногами плыл, осыпался, словно зыбучие пески. Она закрыла глаза, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Нужно сказать ему то, что она заготовила в самом начале путешествия сюда…