— Красиво жить не запретишь, — пошутила Марина, но эта шутка из изможденных уст прозвучала как-то неестественно и натянуто.
— Ну что, — поставив пустой бокал на стол и нависнув над подругой словно коршун, произнесла Ира, — может, сразу расставим все точки над «i»?
— Хочешь узнать, зачем я тебя позвала? — сбросив маску веселья и беззаботности, спросила подруга.
— Вообще-то, да. Хочу. Думаю, я летела почти двенадцать часов не ради беззаботной дружеской встречи.
— Давай сперва поедим? Поговорим о хорошем? — неуверенно предложила Марина.
— Мне кусок в горло не полезет. Зная, что у тебя беда, я не могу спокойно набивать желудок, — тоном, не терпящим возражений, заявила Ира и тут же ласково добавила: — Ты снова заболела?
— Так заметно?
— Сама же все знаешь, — ответила Ирина и отвела глаза.
— Твоя правда! — кивнула Марина. — Новый виток. Некоторых болезнь отпускает и дает спокойно дожить отпущенные годы, к другим возвращается. Я оказалась в группе неудачников.
— Ты начала лечение? — скрепя сердце, Ира продолжила разговор.
— Нет.
— Почему? — удивилась она.
— Я этого больше не выдержу…
— Что значит «не выдержу»? — перебила подругу Ира. — За жизнь надо бороться.
— У меня нет сил. И это не просто слова, — тихо ответила Марина. — Поверь, я боролась, но это сражение не в пользу больного. У меня уже нет шансов.
— Не понимаю.
— И слава богу! — заставила себя улыбнуться Марина. — В общем, Ирочка, — продолжила она, — я пригласила тебя не для того, чтобы ты меня уговаривала лечиться…
— Тогда зачем? — осушив очередной бокал, удивилась Ира. — Я думала, тебе нужна поддержка.
— Поддержка как раз и нужна. Но в совершенно ином вопросе.
Ира вопросительно посмотрела на подругу. В этот момент подошел официант и начал церемонно расставлять на столе закуски. Повисло тяжелое молчание, которое, однако, дало возможность осмыслить сказанное.
Ирина взглянула на подругу и увидела, что та жутко нервничает. Мечущиеся суетливые глаза, испарина на лбу, трясущиеся руки — все это говорило о душевном страдании.
Жалость накрыла Ирину мощной волной, не давая возможности опомниться, укрыться или сбежать от нее. Она почувствовала невыносимую боль, которая толкала ее на любые поступки, лишь бы помочь подруге.
Сострадание — это боль при виде несчастья другого человека. Однако эта душевная боль мешает оказать настоящую помощь, потому что она — отражение человеческого эгоизма: только лишь для того, чтобы избавиться от собственных страданий, человек и желает оказать помощь.
Ира не являлась исключением. Она была искренне готова избавить подругу от мучений, но в первую очередь этот порыв был вызван собственным стремлением найти душевное спокойствие.