– Да, доктор! — ответила та и с невероятной для своего сложения скоростью метнулась за прибором.
Сейчас он оттестировался гораздо быстрее, чем в первый раз. Пиф поставил указатель на двести джоулей, велел всем убрать руки и дал разряд.
О счастье! Какое счастье! Сердце с первой же попытки забилось ровно.
Господи, бывает же такое счастье! Ведь если бы оно по-прежнему беспорядочно трепыхалось, следовало увеличивать энергию разряда, вплоть до трехсот шестидесяти джоулей — Пиф хорошо помнил цифру, ему этот вопрос доставался на экзамене. Но он никак не мог вспомнить, что там говорилось про детей. Не убьет ли ребенка такой разряд?
Кардиограмма, конечно, пока не была нормальной. Однако, по крайней мере, теперь сердце мальчишки билось самостоятельно, пусть и чуть быстрее, чем хотелось бы.
Впрочем, электротравма коварна. Фибрилляция в любой момент могла вернуться, а вместе с ней — опасность тромбоза и инсульта. Она и сейчас была немалой. Пиф решил не рисковать: он умело интубировал пациента, обеспечив надежную аппаратную вентиляцию легких — благо техники имелось достаточно. Ребенка подключили к компьютерному кардиомонитору — не зря Светлов в московской клинике столько возился с балтеровским приобретением! Потом Пиф лично проверил принесенные по его приказу препараты: он собирался струйно вводить адреналин в высоком разведении и в вену лидокаин. Таким образом он надеялся исключить проблемы, связанные с ростом концентрации калия в крови. Теперь оставалось спрофилактировать появление тромбов — фибрилляция как шейкер взбивала кровь в сердечке мальчика.
Когда ребенок стабилизировался и — после удаления трубки из трахеи — стал осознанно отвечать на вопросы, Пиф смог внимательнее осмотреть Августина и третьего парня-подростка.
Все выглядело пристойно, но, помня о возможных осложнениях, Пиф потребовал уложить ребят на кардиокровати и провести профилактическую терапию, правда, в меньшем объеме, чем у сынишки Имельды и Антонио.
Конечно, на виллу Светлов уже не поехал — остановка сердца, фибрилляция или приступ стенокардии теоретически могли случиться в любой момент у любого из троих пострадавших. Он остался ночевать там же, на четвертой кровати.
Имельда, Антонио и Николас тоже никуда не ушли. И спать они ложиться не собирались, стараясь не выпускать из ладоней руки своих только что вновь обретенных детей.
Когда измученный Пиф наконец заснул (что после всех волнений тоже оказалось непросто), Имельда на минутку оторвалась от сынишки, подошла к нему и тихонько поцеловала в щеку.
Марат прилетел в Москву рано утром, в аэропорт Домодедово. С трудом дождался, когда неторопливые по утреннему времени дядьки в униформе подадут трап, бегом рванул на выдачу багажа, чтобы быть первым в очереди, — приморские вкусности для родителей и Дуняши не разрешили пронести в салон самолета. И уже с чемоданом поспешил в зал прилета, где его должен был встречать водитель.