— За что? — спрашиваю удивленно. — За что пятнадцать суток?
— За хулиганство, — отвечает Лилька и смотрит на Игоря: — Не вздумай. Наживешь себе головную боль.
— Да, Миха, — сдался тут же старший лейтенат, — точно. Если меня накроют, последствия действительно могут быть печальными. Так что лучше пока повременим, да и тебе не советую с этим знаком связываться. Это дело серьезное.
— Ладно, — махнул я рукой. — Сами разберемся. Не хочешь, не надо.
— Ну, ты только не обижайся, — виновато так говорит Игорь.
— Не буду, — отвечаю. Я же понимаю его. Офицер, карьера, да еще женушку себе нашел, врагу бы не пожелал. Нет, как сестра она хорошая. А вот как жена, наверное, ведьма. Ишь, как командует офицером. И тот тоже хорош, чуть ли не на носочки перед ней становится. Тоже мне, вояка. Вот пошли такого на войну, а рядом Лильку медсестрой поставь, так он и будет всю войну в рот ей заглядывать. А еще взрослые, говорят. Хуже детей. Никогда ты, Игорь Юрьевич, генералом не станешь.
Я решил больше никому наш знак не показывать и ни с кем этот вопрос не обсуждать. Приедет Юрка, втихаря повесим. С этими трусливыми зайцами каши не сваришь.
Оказалось, что мы дома втроем — я и эта офицерская семейка. Пока я спал, взрослые все разъехались. Ни деда с бабулькой, ни мамы, ни папы. Съехались все только к вечеру. Ну, как обычно — обнимушки, поцелуйчики, охи-ахи. Лопнуть можно, ведут себя так, словно Лилька покинула дом еще до нашей эры. Ах, внученька, ты поправилась, не пополнения ли ждете? Как меня это бесит, если бы вы знали. В феврале Лилька удрала со своим лейтенантом, и каждый раз, как приезжает, одно и то же. Да она бы уже за эти три месяца в атомную бомбу превратилась, если бы все время поправлялась. Какая была, такая и осталась. И где бабушка эти поправки видит, ума не приложу. Так, лишь бы ляпнуть. За дедом лучше смотри, у того пузо растет не по дням, а по часам. Правда, его она за это грызет. Дед уже не знает, куда от нее прятаться. Дошло до того, что мороженое от нее тайком ест. Не верите? Слушайте. Пошли мы как-то с ним вечером прогуляться. Магазин у нас работает до десяти вечера. Я говорю деду, идем в лес. А он меня тянет в сторону магазина.
— Пойдем-пойдем, — говорит. — Мне нужно в магазин.
Ну, я-то думал, он сигарет, может, хочет купить или чего-то другого, а пришли в магазин, я чуть не упал перед прилавком, когда услышал, что он мороженое покупает. Выходим из магазина, он тут же разворачивает его и аж глаза прикрыл от удовольствия. С таким выражением морды наш Макар колбасу ест. Только еще и мурчит на весь дом. Дед кушает мороженое, наслаждается. Съел и говорит: