— Перебрали? — спрашиваю.
— Перебрал, — кивнул старик. — Мне вчера шестьдесят лет исполнилось. Отмечал.
— Как? — раскрыл я рот. — А…
— Никого не было, — опередил старик меня. — Никто даже не позвонил. Вон видишь, что от телефона осталось, — он кивнул в сторону забора, там валялись осколки мобильника. — Это я сегодня утром его приговорил. Не нужен он мне теперь. Телефон — это убийца добрых отношений.
— Но ведь это удобно, — возразил я.
— Согласен, удобно. Но раньше, когда у людей не было телефонов, они были ближе и роднее. Если кому-то понадоблюсь, приедут и без звонка. А не приедут, и по телефону никого не хочу слышать.
— А как ваших сыновей зовут, — сам не зная для чего, спросил я.
— Старшего Стасом. Средний Олег. А младшенького — Владислав.
Любит он их все равно, подумал я, не сказал же «младшего», а именно — «младшенького». Что ж за люди такие? Неужели им деньги оказались дороже отца?
— Может, еще одумаются, — произнес я вслух.
— Может, — хмыкнул старик. — Может, одумаются. Только поздно уже, Михаил.
— Почему? — удивился я.
— Понимаешь, сынок, — тяжело вздохнул Владимир, — шакаленок никогда не вырастет волком.
— Но это же ваши дети, — возразил я и покраснел, но старика мои слова нисколько не смутили.
— Все ты правильно говоришь, — кивнул он. — Да, это я сделал из них шакалов. Настоящие волки своих детенышей с детства натаскивают. Учат добывать, учат голодать, учат защищать членов своей стаи. Но, если маленького волчонка с детства держать в тепле и на мягком диване, кормить его курочкой, гладить, как болонку, волк из него не вырастет.
— А говорят «Сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит», — улыбнулся я.
— И это верно, — снова согласился Владимир. — Волка, но не щенка. Понимаешь, в чем дело, Мишка. Я слишком много давал этим людям. Настолько много, что у них атрофировался инстинкт добычи. Они привыкли, что им все кладут в рот. И вот когда я отказался сунуть в их рты очередной кусок, тут же они все и забыли. Потому что они не знали никогда ни в чем отказа. Конечно, тут большую роль сыграло и то, что рано умерла их мать. Я ведь все время боялся, что они почувствуют себя сиротами…
— А вы так больше и не женились?
— Да было дело, — сказал старик, — только кто потерпит трех оболтусов? Прожили два года, она и сбежала. Кто будет кормить, обстирывать, учить чужих детей? Кому это надо?
— И вот так всю жизнь прожили один?
— Ну, почему же один? С сыновьями…
— Я имею в виду без жены.
— Да, с женами туго.
— А сейчас? Сейчас ведь можно жениться?
Старик рассмеялся.
— Тебе сколько лет? — спросил он.