, как секретарь вернулась в Стайлес, а это было примерно в одиннадцать часов предшествующего вечера.
Из письма Агаты Кэмбллу, которое, кстати, было без даты, а в качестве обратного адреса был указан Стайлес, явствовало, что она собирается провести уик-энд в каком-то (не названном ею) спа-отеле в Йоркшире. Письмо, адресованное в Королевскую военную академию в Вулидже, было доставлено туда в воскресенье, 5 декабря; в тот же день Кэмблл нашел его на своем столе. В письме ничего не указывало на то, что его невестка страдает от какого-либо нервного перенапряжения или намеревается предпринять что-то необычное. Прочитав письмо, он отложил его в сторону и забыл о нем. Арчи он объяснил, что только в понедельник утром услышал об исчезновении Агаты и стал спешно искать письмо — но оно, как и написавшая его невестка, тоже куда-то пропало. Возможно, он его либо выбросил, либо разорвал заодно с другими ненужными бумагами. Кэмблл считал крайне маловероятным, что это письмо было отправлено кем-то по просьбе Агаты. По его мнению, она, сочиняя его вечером в пятницу перед ее отъездом из Стайлеса, пребывала в совершенно нормальном душевном состоянии. Конверт с почтовой маркой каким-то образом сохранился, и Кемблл сразу же передал его Арчи. Для полиции самым интригующим был вопрос: почему конверт был адресован на служебный, а не на домашний адрес деверя Агаты?
А пресса между тем пожинала обильные плоды, рожденные необычной новостью. В ту эпоху простых коммуникационных систем эта история распространялась с поразительной скоростью: все выглядело так, словно кто-то нажал на кнопку и открыл беспрепятственный ход лавине гласности. Появилось огромное количество предположений и догадок.
Газетные репортеры особо не тратили время на то, чтобы отделить предположения от фактов. Они лихорадочно находили свидетелей, одним можно было верить, другим — нет. В попытках собрать хоть какие-то крохи информации проверяли любые потенциальные версии и устраивали неусыпную слежка за полицией. Самым наглядным примером подобного «журналистского расследования» мог служить брошенный автомобиль. Некоторые газеты не смогли точно установить, в какой последовательности видели его разные люди утром в субботу, и это привело к противоречиям среди репортеров: одни утверждали, что фары и фонари горели в момент обнаружения автомобиля, другие настаивали на том, что не горели. Хотя в сообщении полиции было сказано, что обнаруженный на середине идущего под уклон участка дороги автомобиль оказался снятым с тормозов, Алфред Лаленд, владелец придорожного кафе в Ньюлендс-Корнере, с горячностью убеждал готовых слушать его журналистов: «Тормоза были включены, и в этом я почти уверен».