Всплывало в моей голове все одно за другим — брат весом 35 кг, дрожащий в жаркой комнате от адского холода под тяжелым одеялом, моя жена, вышедшая из больничного туалета и сказавшая, что смыла ребенка в унитаз, жуткое тяжелейшее одиночество, бесперспективность жизни, поганое, ужасающее здоровье. Слово «лошара» стало логичным дополнением ко всему произошедшему, оно стало точкой невозврата, своеобразным символом, и, наверное, сейчас я могу сказать спасибо тем пацанам, что так долго травили меня. Без них я бы не стал тем, кто я есть сейчас.
Сердце билось часто-часто, я наслаждался внутри себя трагизмом ситуации. Я представлял, что кину сейчас монитор в окно и брошусь сам. Разумеется, я был слишком труслив, чтобы покончить жизнь самоубийством, но такая мысль приходила мне в голову. Брызги стекла разлетаются вокруг красивым прозрачным фейерверком, провод вырывается из гнезда системного блока вслед за мощной инертностью вылетающего с третьего этажа тяжелого ЭЛТ-монитора.
Были и другие картинки, вроде того, что я сейчас подойду к Марселю, начну драться, возьму вон тот стул, сначала в висок, потом обмотаю провод и коротким ударом свалю его на пол. По опыту армии я знал, что легко все это сделаю, но пустота внутри спросила меня — а зачем? Какой в этом смысл? Что изменится? Ну поведут тебя в участок, злобный Марсель решит отомстить, а там еще что-нибудь и т. д.
Дело ведь не в этих ребятах, дело в тебе самом, ты, возможно, сам сконструировал бессознательно такую ситуацию, в которой тебе зачем-то нужно было побыть жертвой и дойти до края. Ты отчетливо, насквозь их видел, все их телефонные переговоры, взгляды, понимал их поведение, мог что-то предотвратить, но не делал этого. Поэтому я в ответ на обнаруженную бумажку сказал пару слов, уже не помню каких. Марсель выдал свое вполне ожидаемое «Это жизнь такая», типа вершитель высшей справедливости, и я ввел этот пароль, умирая от коктейля черных чувств и абсолютной отрешенности.
В армии одного парня сначала долго кормили хлебом с гуталином, потом обоссали, затем надели на него мешок и мешки себе на руки, чтобы не пачкаться, и долго били. Это было не из-за того, что он что-то накосячил. Нет, это было иррационально.
Все дальнейшее не имеет особого смысла рассказывать. Тогда я принял решение уволиться. Конечно, я понимал, что у меня нет дохода из Интернета, поэтому решил уйти просто в никуда. Куда-то устраиваться я не хотел, любая работа для меня была заведомым ужасом. Опять маневрировать в коллективе, играть какую-то роль, да ну его на хрен.