— Мне двадцать четыре года.
Женщина прочла документ.
— И сколько времени вы там уже находитесь?
— Шесть лет.
— Да поможет вам Господь! Вы умеете шить?
— Думаю, я могу сказать, что умею, мадам.
Дверь лавки открылась.
— Вот ваш Кен Гудрич! — воскликнула женщина.
Глядя на Шеннон, она насмешливо добавила:
— Можете называть его сколько угодно мсье, от этого мой муж не перестанет быть тем, кто он есть: бездарным грубияном!
— Невозможно разнять этих драчунов! — проворчал мужчина, входя в лавку. — Младший из мальчишек разодрал ухо своему противнику и выбил ему зубы! И все аплодировали! Когда я хотел вмешаться, меня повалили в грязь. И все это из-за ничтожного пари! Что за люди! Тут мужчина заметил Шеннон.
— Кто это?
— Барышня пришла по одному из твоих объявлений. — Я давал несколько. Маршалси? Кингз Бенч?
— Нет, мсье. Флит, — ответила Шеннон.
— А…
Мужчина с сожалением покачал головой.
— Бедная кошечка!
Женщина дала ему рекомендательное письмо Джона Хаггинса.
— Этот плут Хаггинс! — сказал мужчина. — В конце концов, если он ручается за вас, что я могу еще требовать? Шеннон Глэсби, так? Вы умеете шить?
— Она утверждает, что умеет, — пробубнила женщина. Жена Гудрича взяла кусок ткани, подошла поближе к свече и за несколько секунд пришила медную пуговицу.
— Надеюсь, крошка, что вы сумеете это сделать так же быстро, как и я.
Шеннон схватила иголку, нитку, кусок ткани и коробку с пуговицами, но не стала подходить ближе к свету.
Она просто закрыла глаза и за то же время, что жена Гудрича пришила одну пуговицу, пришила две. Кен Гудрич был поражен.
— Где ты научилась этому, швея?
Кто бы ей поверил, если бы Шеннон рассказала о своем детстве, проведенном во дворце Августуса Муира на Родерик-Парк, о платьях своих приемных сестер, которые ей приходилось перешивать по своей мерке, о мелком ремонте одежды накануне праздничных дней или приемов?
Она предпочла ответить:
— В сиротском приюте Брэдингтона, где я жила, я чинила одежду всех приемышей.
Кен Гудрич снова сокрушенно покачал головой и повторил:
— Бедная кошечка!
Увидев, что Шеннон промокла насквозь, он протянул ей полотенце и предложил выпить.
— Мы, — объяснил Гудрич, — поставляем офицерам и солдатам королевской армии повседневные и парадные мундиры. Мы могли бы хорошо жить, но на самом деле у военных нет ни гроша, и они предпочитают переделывать свою форму, а не покупать новую. Наша работа заключается в штопке, латании, окраске и пришивании пуговиц, галунов и каймы. К счастью для нас, их мундиры быстро изнашиваются.
Он показал на стопку красных мундиров пехотного батальона, выцветших под солнцем Марокко.