Клемур выпустил несколько колец дыма.
— Это как раз те личности, которых я должен приведи в Англию по желанию парламента.
Саттон покачал головой.
— Пусть они еще доедут до Англии.
— Как я должен понимать ваши слова?
— За четыре года моего управления тюрьмой не было ни одной публичной казни. Я вешаю осужденных вдали от любопытных глаз. Некоторые из этих людей — настоящие народные кумиры, и если один из них выйдет отсюда, можете не сомневаться, что найдутся десятки желающих освободить его. — В заключение он добавил: — Если я не осмеливаюсь вывести их на эшафот, расположенный в двухстах метрах отсюда, неужели вы считаете возможным провезти их в Лондон через вересковые заросли Ольстера?
Лорд смотрел на дым, шумно дыша, словно ничего особенного не происходило.
Саттон продолжал настаивать:
— Есть ли у вас достаточно сил, чтобы защитить конвой с узниками? Ваши люди знают местные дороги?
Клемур немного помолчал. До сих пор управляющие тюрьмами с готовностью отдавали ему заключенных, без всяких возражений.
Подняв указательный палец, он сказал:
— Вы правы. Тысячу раз правы. Меня предупреждали: Саттон достоин своего отца! Теперь, когда вы мне открыли глаза, я понял, что нет более знающего человека, чем вы, Эндрю Саттон, человека, способного устранить эти значительные осложнения и довезти моих заключенных до Лондона. Вот! Это дело решенное. Парламент дал мне полномочия и средства, необходимые для депортации. Я передаю их вам.
Клемур вручил Саттону официальный документ, подписанный королем, в который надо было вписать имена заключенных, отправляемых в Англию.
Эндрю Саттон побледнел.
— А теперь поторопимся, — потребовал Клемур. — Что есть у вас в лавке, если можно так выразиться?
С большой неохотой Саттон принялся рассказывать о своих заключенных.
— У меня очень много мелких нарушителей: воришек, должников — ничего особенного. И…
— Чуть не забыл! — прервал его парламентарий. — Я охотно возьму горбунов, калек, кривых — всех уродов. Неважно, что они здесь сидят за мелкие преступления! Даже если они не сопротивленцы-католики, они омерзительны. Они мне прекрасно подойдут! В Лондоне будет важно, каковы лица этих ирландцев. Чем уродливее рожа, тем лучше.
— У меня есть хромой.
— Беру.
— Проститутка, потерявшая руку.
— Прекрасно!
— Но она не приговорена к смерти.
— Будет приговорена. Кто еще? Нет ли у вас потомков знаменитых кланов, о которых нам все уши прожужжали? Какого-нибудь О’Нила? Тайрона?
Саттон покачал головой.
— Они погибли или бежали во Францию. Отправляйтесь в Нант, там есть чем поживиться. Впрочем, я могу вам предложить… Марли Дункан?