— В конце концов, лучше горькая правда, чем красивая ложь, — неожиданно для самой себя произнесла я вслух.
— Я не вижу в этой правде ничего горького, — упрямо ответил Антон, лишь подтверждая мою теорию.
Я тяжело вздохнула и демонстративно недовольно поджала губы.
— Душенька моя, — неожиданно ласково произнес Антон. — Похоже, что скоро дождь закончится, поэтому предлагаю прогуляться. Я так понимаю, ты без меня дальше территории гостиницы не выходила?
— Почему же? Вчера вечером я прошлась по Корсо Витториа Колонна, — вспомнив о ворохе вещей, все еще томящихся в пакетах после плодотворного похода по магазинам, призналась я.
— Ах да! Магазины — это же святое. Если тоскливо и грустно, то шопинг-терапия всегда приходит на помощь. Я прав? — весело улыбнулся Антон.
Я не удержалась и рассмеялась в ответ.
— Что купила? — зная мою страсть рассказывать о покупках, из вежливости спросил Антон.
— Разве тебе это интересно?
— Очень.
Даже почувствовав в его голосе неискренние нотки, я все равно с маниакальным упорством ринулась перечислять все обновки.
— После твоего променада магазины еще работают? — спросил Антон.
— Что? — не сразу поняла я, к чему он клонит.
— Разве ты не все скупила?
— Нет, не все! — громко хохотнула я.
— Что-то отложила до следующего похода по магазинам? — продолжал улыбаться Антон.
— Нет, решила оставить что-нибудь для других покупателей.
— Как это благородно с твоей стороны — думать и заботиться о ближних своих. За твою добродетельность я тебя и полюбил.
— Антон, не надо, пожалуйста, перегибать палку, — сдвинув брови, попросила я.
— Ну конечно! Я и забыл, что своими атеистическими словами оскорбляю твои возвышенные чувства.
— Сейчас ударю, — пригрозила я.
— А как же «не убий ближнего своего»? — хитро спросил Антон.
— Я не убью, а просто покалечу, — как можно более серьезно заявила я.
— Сдаюсь, — хохоча во весь голос и подняв руки, прокричал Антон.
— Ну ладно. Сегодня тебя помилую, но только потому, что очень соскучилась.
— Спасибо, о добрейшая и щедрейшая моя, — склонив голову в поклоне, произнес Антон.
— Кончай ломать комедию, — отмахнулась я.
— Слушаюсь, — отсалютовал Антон и, увидев мое свирепое лицо, крепко прижал к себе. — Варвара, и я по тебе сильно соскучился. Ты сделала меня сумасшедшим. Даже на переговорах я думаю о тебе. Меня это пугает.
Слова Антона делали меня бесконечно счастливой. Кто бы что ни говорил, но женскую душу греют не бриллианты, а добрые, ласковые слова любимого. Хотя, конечно, первого никто не отменял.
— Что тебя пугает? — крепче прижавшись к Антону, спросила я.