Тогда, давно, мастер Сиддин довольно кивнул: «Вот теперь, деточка, я уверен: от голода ты не умрешь».
Другое дело – гончая. Не крылья, а лапы и хвост. Да посреди рынка, где яблоку не упасть, надо присесть как бы по нужде. Только напыжишься, предвкушая боль трансформации, как все начинают на тебя пялиться, будто смотреть больше не на кого. Мастер Сиддин постоянно твердил, что надо оборачиваться так, чтобы народ не замечал твоих движений. Он показывал, как это делается. Но, похоже, для Гель Проткнутый пожалел таланта, отмерил самую малость – она всегда привлекает внимание.
Короче говоря, на рынке сегодня такое завертелось, такое! Люди, пахари, бряцанье металла… А всего-то Гель присела на корточки и принялась ждать. Долго ждать. Два-три вздоха. Или даже четыре. Пахари шарахались от нее, чуя опасного зверя. Люди обходили, признав… кого? Перевертня-ученицу, студиозуса Университета? Ха-ха, не смешно!
Однажды при подобных обстоятельствах на Гель напали. Меч залетного риттера рассек воздух у самых золотистых кос, чудом не зацепив череп. Наемник-гуляка с похмелья за побирушку принял, решил уважить острием в висок, чтоб не плодилась нищета. Из добрых побуждений парень действовал. Подскочил, размахнулся двуручником – и себя же по темечку приложил. Знатно приложил, от души. Если б не шишак, к праотцам отправился бы. На ногах-то он устоял, да намека не понял – опять на Гель замахнулся. Вот тогда она и вцепилась ему клыками в глотку.
После того случая с Гель вообще перестали разговаривать коллеги. То есть студенты. Ее и раньше сторонились, отвечали на приветствия скупо, не поднимая глаз. Ни один парень ни разу не оказал ей знака внимания. Будто в Университете не излишки учились, а баронство голубых кровей на лекциях зевало. И потому Гель до сих пор девственница, как уродина какая. А ведь это не так! И годы идут… Год за три по Закону…
Эх!
Обернуться гончей легко. В одно движение: раз – и готово. В мастифа превратиться сложнее. Без особых штучек – ножей – не обойтись. Настоящему перевертню приспособы не нужны, это просто Гель такая неумеха. Правда, мастер Сиддин говорил, что плотнику и кузнецу без инструмента никак, а чем перевертень хуже? Но почему-то единственные подруги Гель, пышногрудые южанки-хохотушки, запросто обходятся без ножей. Оп-па! – и хвостами виляют. А Гель…
А что Гель? Смирилась уже, талант-то не обменяешь. Было бы забавно махнуться, к примеру, с шутом. Он – колпак и улыбку, а Гель ему – неумение без железа мастифом обернуться. Швырни на землю три ножа, кувыркнись через них – и потихонечку обрастешь шерстью. А вот если девять ножей остриями кверху воткнешь, почти сразу обернешься, но заскулишь и взвоешь – потому как слишком быстро, а значит, больно. Так мастер Сиддин говорит, а Гель верит ему как себе.