— А еще лучше — сходи в турагентство… то есть нет, в меняльную лавку и обменяй их по курсу один золотой за шесть серебряников.
— Идемте скорее, не терпится мне получить дивиденды! — И Буратино побежал со сцены.
— Какая страсть! — похвалил Святославский. — Отныне я ничуть не сожалею, что мне вынуждилось поменять исполнительниц.
Дубов тем временем принимал из рук инспектора Столбового бандероль, адресованную Буратино.
— Охранник сказал, что этот пакет ему принес какой-то человек в темной одежде и с закрытым лицом, — сообщил Столбовой.
— Очень интересно, — пробормотал Буратино, снимая обертку.
— Погодите, а вдруг там бомба! — предостерег Пьеро-Столбовой.
— Нет, вроде бы не тикает, — ответил Дубов, поднеся пакет к уху. — Но давайте все же выйдем в коридор.
В коридоре он осторожно снял обертку и развернул картонную коробку. Там оказалось настольное поворачивающееся зеркало.
— Что за чепуха! — пожал плечами Столбовой, вертя в руках вещественное послание. — Что это значит?
— Очередной сюрприз, — спокойно ответил Дубов. — И, разумеется, не последний.
— Может, задержать доставщика, если он принесет еще одно послание? — неуверенно предложил Столбовой.
— Ни в коем случае! — воскликнул Дубов. — Наверняка его прислал человек, который хочет помочь нам, но в то же время остаться анонимным. Мы должны догадаться, какой смысл несет в себе зеркало, и это поможет нам установить истину.
— А если это наоборот — попытка увести нас от истины? — возразил Столбовой.
Дубов не успел ответить, так как в этот миг в коридоре нетвердой походкой появился доктор Серапионыч в заляпанном белом халате, а следом за ним — двое санитаров.
— Владлен Серапионыч, беда! — вполголоса сказал Дубов, проводя доктора и санитаров к Наде. — Пострадавшая в тяжелом состоянии, может быть уже и мертва… — На всякий случай детектив не стал уточнять, кто скрывается под лисьей маской.
— Сейчас посмотрим, — пробормотал Владлен Серапионыч. — Да, Василий Николаич, экзитус леталис. Забирайте! — кинул он санитарам.
— Постойте, доктор, ведь вы даже не пощупали пульс, — удивился Столбовой.
— Мертвая, мертвая, и щупать нечего! — отрезал доктор. Санитары уложили Надю на носилки и понесли к выходу, а Буратино с повлажневшими глазами отвернулся к стене.
— Ничего, все там будем, — привычно утешил его доктор Серапионыч и двинулся вослед санитарам.
Пьеро-Столбовой положил руку на плечо Дубову:
— Василий Николаевич, примите мои искренние соболезнования. Я знаю, как много Надежда значила для вас…
— Спасибо, Егор Трофимович, вы меня всегда понимали, — искренне ответил Дубов. — Но теперь перед нами стоит извечная задача: что делать?