– Передай им мои поздравления. – Он немного помолчал, потом дотронулся до ее щеки и спросил: – Ты сердишься на меня, Линда?
– Я… я не знаю, – искренне сказала она. Ей вдруг стало тяжело дышать. Слезы душили ее, и она с трудом удержалась, чтобы не расплакаться. – Я сейчас не в состоянии разобраться в себе. – Она тяжело вздохнула. – Ты знаешь, я разучилась лгать. Это странно, но это так. Я даже не пытаюсь никого обманывать. А если и говорю случайно неправду, то тут же признаюсь.
– И что в этом плохого?
– Наверное, ничего. Но иногда я просто теряюсь. Как сейчас. Я не могу тебя обманывать, но если скажу правду, то просто расплачусь. А я не привыкла плакать. Я не плакала даже в детстве. А теперь часто плачу. И еще, знаешь, с тех пор как мы расстались, я перестала смеяться. Я разучилась.
– Нет, – мягко сказал Тони. – Ты не разучилась. Просто для того, чтобы смеяться, тебе нужен я. Хочешь, я сейчас тебя рассмешу?
Она помотала головой.
– У тебя ничего не получится. Я слишком боюсь.
– Чего ты боишься?
– Что я никогда больше тебя не увижу.
– Тебе не надо этого бояться, Линда. Этого не случится.
– Спасибо, – сказала она, чувствуя, что ее благодарность звучит ужасно глупо.
– Пожалуйста, – ответил Тони.
Почему-то от этого ответа ей сразу стало легче.
– Ты знаешь, хуже всего то, что я чувствую себя маленькой глупой девчонкой. В детстве я точно так же обижалась на отца. Когда он был мне нужен, его никогда не было рядом.
– Ну, видимо, он не настолько умен, как о себе думает, – заметил Тони.
Линда рассмеялась. Отец действительно считал себя очень умным. Но то же самое думает о себе и Тони.
– Это его упущение, Линда, – сказал Тони. – Мне кажется, он сожалеет об этом.
Линда застыла от неожиданности.
– Ты говорил с ним обо мне?
– Немного. Он человек с характером.
– Да.
– И он гордится тобой.
– Не надо, Тони. Это ни к чему.
– Он сам мне об этом сказал. Рассказал, что его дочь с отличием закончила колледж и обошла многих мужчин в своей профессии. Может быть, он плохой отец, но он тобой гордится.
Линда проглотила комок, застрявший в горле, и моргнула, чтобы прогнать слезинки.
– А теперь скажи мне, пожалуйста, что я такого сделал, что вызвало у тебя воспоминание о детских обидах?
Линда покраснела.
– Я не хочу об этом говорить. Это глупо.
– Если эта глупость способна довести тебя до слез, значит, я должен узнать в чем дело. Мне это необходимо.
– Правда?
– Да, – теряя терпение, сказал он.
– Я хотела от отца внимания к себе. Не просто внимания – я надеялась стать для него самым нужным человеком в жизни. Мне всю жизнь этого не хватало. Я все время этого ждала. Правда, глупо?