Так вот: и еще кой-чего не было. Не было знамений, признаков, угрожающих дорожных ситуаций, хмурой астрономии и угнетенного состояния души. Никто не озаботился предупреждением моей особы о предстоящем. Ладно, будем снисходительны: никто не озаботился ясным предупреждением. А если и были тонкие признаки, то я их пропустил мимо всех пяти чувств.
В тот момент на мне были полуботинки класса 'мокроступы' (прогноз обещал дождь во второй половине дня), синие джинсы, синяя же рубашка и темно-синяя ветровка. Часы. Очки. Бумажник.
То место, по которому я шел, можно было бы назвать рощицей или перелеском — но никак не дремучей чащей. Будь оно чащей — повырубили бы и понастроили домов, но слишком мал был этот участочек, чтоб на нем построить очень многоквартирный дом, а особняк, который мог уместиться, окружали бы в этом случае более чем ординарные, порядочно старые девятиэтажки. Фауна этого островка дикой природы исчерпывалась комарами и осами, а флора большей частью состояла из осин, берез и кривых елок — потому что прямые елки тоже давно исчезли.
Тропинок было довольно много: через лесок ходили, чтобы спрямить дорогу (но только в хорошую погоду), да еще там выгуливались собаки и маленькие дети из близлежащих домов.
Я как раз и спрямлял дорогу. Зонтик я сдуру оставил на работе, но на небе ничего дождевого пока что не просматривалось. Идти-то до дому было уже всего ничего — никак не более семи минут, когда ЭТО и случилось.
Уже много после, анализируя в сравнительно спокойной обстановке происшедшее, я так и не смог подобрать аналог своим ощущениям. Вероятнее, всего, его и нет в человеческих языках. Поскольку к зрению, обонянию, слуху, вкусу и осязанию ЭТО решительно не имело отношения.
Я тогда просто остановился и на кратчайшее мгновение — нет, не увидел, но почувствовал над собою окруживший меня купол, который (я сразу это понял) увидеть было нельзя, и этот купол надвинулся на меня — и лопнул. И я точно запомнил, что в тот момент так и не мог понять — на пользу мне такой ход судьбы или во вред. И тут по зрению ударила страшная мешанина.
Когда же я проморгался, то весьма удивился. Во-первых, мир вокруг меня явно изменился. Во-вторых, я сам изменился.
Растения были чужими. Очень похожими, но не такими. Таких я никогда не видел, а вроде бы во многих краях был. И местность была чужая. Лес был без малейших признаков культуры (пластиковых бутылок, пачек от сигарет, презервативов и стекла всякого рода). И домов родных тоже не было — собственно, не было видно ничего, что могло бы показаться человеческим жилищем.