«Бежать, надо бежать», — мелькнула мысль, и Петр сломя голову бросился в соседнюю комнату, из которой было можно спуститься на первый этаж, к черному входу.
Он на полной скорости проскочил смежное помещение, затем поворот, дверь, снова поворот, лестница…
И тут ему на плечи упало что-то тяжелое, потянув за собой. Руку сдавила жуткая боль, а в нос ударил резкая смесь запахов конского пота и махорки.
— Не дергайся, гнида, а то хуже будет, — прямо в ухо сказал прокуренный бас.
Держащий Красновского казак еще сильнее вывернул ему руку, заставляя встать с пола. Пока Петр Данилович поднимался, из соседней комнаты подбежали еще двое казаков. Они обступили неудачливого заговорщика с обеих сторон, скрутив его так, что он и пальцем пошевелить не мог.
— Петр Данилович? Рад вас видеть в добром здравии! Куда это вы так спешили? — раздался голос из-за спины.
Красновский дернулся, чтобы посмотреть, кто говорит, но это движение тотчас отозвалось сильной болью в вывернутой руке. Казаки держали крепко. Тем временем говоривший обошел казаков сбоку и встал прямо перед Петром. Это был один из двух офицеров в черной форме, которых Красновский видел из окна. Петр Данилович воспрянул духом: возможно, произошла ошибка, его с кем-то перепутали, а если пришли все же за ним, можно же договориться, у него есть деньги, много денег…
— Послушайте, я все могу объяснить! — начал было он, но офицер одним длинным, скользящим шагом придвинулся к нему и резко, без размаха, ударил его по лицу.
Голова Петра Даниловича откинулась назад, как у куклы, из мгновенно разбитого носа струей потекла кровь. Офицер же, не теряя ни секунды, схватил его за волосы и приблизил вплотную его голову к своей.
— Посмеешь еще раз рот открыть, тварь, удавлю! — с ненавистью прошипел он ему в лицо. — Слушай меня! Ты обвиняешься в государственной измене, в покушении на Его Императорское Величество Николая Второго и его семью, повлекшее за собой смерть наследника престола. И если ты еще раз откроешь свою поганую пасть, польское отродье, я прикажу пристрелить тебя прямо здесь, на этом самом месте, якобы при попытке к бегству! И все подтвердят, что так оно все и было! Понял меня?! — Последние слова он буквально прокричал в лицо теряющего сознание Красновского.
Глаза Петра Даниловича закатились, и он нырнул в блаженный омут небытия. Очнулся помещик уже в камере.
И вот теперь снова эти слова. И снова перед ним офицер в жуткой черной форме, совсем такой же, как та, что виделась ему в ночных кошмарах. От страха у Красновского сводило скулы, но он все же сумел выдавить из себя робкое: