Помню, я даже немного опешил от его логики. Ну как тебе объяснить, Анри?
Понимаешь, есть некоторые направления, в которые нет смысла вкладывать деньги. Это я знаю точно, потому что в моем мире они зашли в тупик. Возможно, здесь они и закончатся удачей, но зачем лишние траты, если их можно избежать, ведь мне известны и заведомо успешные пути. Но объяснить то тебе как?
И я продолжил свой рассказ:
— У Сократа была жена, Ксантиппа. — Выговорить имя супруги философа мне с первого раза не удалось, и потому я заменил ее довольно распространенным в родном ему мире именем Ксанди, трезво рассудив, что это ничего не меняет.
— Так вот, Ксанди была на редкость сволочной женщиной.
При этих словах Анри заметно оживился. Так, а я ведь думал, что знаю о его семейной жизни все.
Дальше он слушал меня куда с большим интересом. И долго хохотал, услышав, когда Сократ на вопрос друзей, почему он, обладая таким даром убеждения, не может найти управу на одного единственного человека — свою жену, заявил о том, что наездник он превосходный, и ему нужна именно норовистая лошадь. И уж если у него получается убедить Ксантиппу, то уж остальных то!..
— Наездник говоришь? — Коллайн никак не мог успокоиться.
Я же грустно размышлял на тему, что мне, при всей своей силе, не удастся помочь ему в том, что касается его семейной жизни…
'Но, по крайней мере, ты вполне можешь стать философом', - размышлял я, глядя на смеющегося Анри и вспоминая фразу из уст главного героя одного из моих любимых фильмов.
'Женись, — напутствовал тот своего знакомого, пребывавшего в мучительном раздумье, стоит ли идти ему на этот шаг. — И если жена попадется хорошая, ты будешь счастлив. Ну а если плохая, что ж, ты станешь философом'…
— Но разговор не об этом, — дождавшись, пока Коллайн отсмеется, продолжил я. — Война войной, но ведь нужно думать и о перспективах.
Пока Коллайн собирался с мыслями, и открывал рот, чтобы, вероятно спросить: какими я вижу, те самые перспективы, мне удалось вставить.
— Думаю, что после победы над Трабоном и его оккупации, нам придется посадить на трон своего человека. И этим человеком должен стать ты, Анри Коллайн.
Коллайн продолжал разевать рот, теперь уже от удивления, и я поспешил развить свою мысль дальше:
— Что мы сейчас имеем в противниках? Абдальяр с самым могучим флотом в мире, и Трабон с самой сильной армией. Какая чепуха, право слово. А вот в том случае, если трабонский трон займешь ты, мы будем иметь дело с врагом куда более опасным. Конечно, не сразу будем дело иметь, несколько лет у тебя уйдет на подготовку, но уж затем… Скажи, найду ли я еще одного такого врага — врага невероятно умного и очень, очень много знающего. Словом, такого как ты.