— У нее упали очки, — сказал Сэмми. — По-моему, из-за этого она и плачет. Я не трогал ее, честное слово.
Отец девчонки пинком отправил сноуборд к Сэмми, а потом махнул рукой, показывая, чтобы он убирался куда подальше.
— Простите, — снова повторил Сэмми.
Прежде чем съехать на сноуборде с горы, он оглянулся и увидел, как отец девчонки что-то шепчет ей на ухо, закутывая ее в одеяло.
На следующее утро Сэмми уже не вспоминал ни о Джимми Маке, ни о маленькой девчонке; все его мысли были заняты электричеством. Оно вновь появилось около девяти утра, примерно через час после того, как закончился снегопад. Сэмми яростно гонял Тони Хоука на своей приставке Playstation-2, когда в комнату вошел его отец, офицер полиции Рей Пинкертон, и спросил, не знает ли Сэмми чего-нибудь о девочке в розовом комбинезоне, которую зовут Сара Салливан.
Не успел Сэмми опомниться, как оказался в полицейском участке. Он видел почти всех полицейских на барбекю или играх в софтбол. Обычно они приостанавливались, чтобы поздороваться с ним, но сегодня утром лица их были серьезными и даже одержимыми. Полицейский участок гудел, как пчелиный улей, и они отвечали на телефонные звонки, выкрикивали вопросы и отдавали друг другу распоряжения. «Похищена». «Пропала без вести». «Исчезла». Эти слова раздавались со всех сторон, когда детектив Фрэнсис Меррик открыл дверь своего кабинета и пригласил Сэмми войти. Одного. Детектив Меррик закрыл дверь, и Сэмми опустился на стул по другую сторону большого стола, подумав: «Сейчас я буду разговаривать с детективом. Боже, кажется, я влип по самые уши!»
В пятницу утром, около пяти часов, Майк сидел в своем грузовичке, глядя, как легкий снежок покрывает Холм. Ему отчаянно требовалась сигарета, но он не хотел испортить запах сирени. Каждый год на день рождения Сары он заказывал ее в цветочном магазине ДеКарло, и сейчас сирень в пластиковой обертке лежала на пассажирском сиденье. Сильный, но приятный аромат заполнял кабину грузовичка, мысленно перенося его в ту весну, когда Сара — ей тогда исполнилось три годика — спросила, можно ли ей нарвать сирени с дерева на заднем дворе и поставить в своей комнате. Она долго рассказывала ему, как ей нравится ее запах. Он посадил ее на плечи и, нарвав целое игрушечное ведерко цветов, они поднялись наверх и расставили их по всей комнате.
— Нет, папочка, положи цветы под подушку, а не на нее.
Это были ее собственные слова, а вот голос казался чужим. Нет, он принадлежал Саре, но Саре шестилетней. Майк не мог вспомнить, как она разговаривала в три или четыре годика, и он понятия не имел, как она разговаривает сейчас, пять лет спустя, в возрасте одиннадцати лет — одиннадцати с половиной. Сейчас ее тело вот-вот должно было вступить в период полового созревания, начать медленный процесс превращения девочки в молодую девушку. Он не сомневался, что она сменит очки на контактные линзы. Зная ее, он был уверен, что исчез и конский хвост, — она предпочла ему растрепанную короткую стрижку, которую он так часто встречал в последнее время у молодых женщин. Уши у нее проколоты — он надеялся, что всего по одному разу, просто и со вкусом, — и она, скорее всего, уже носит украшения, совсем немного, и пользуется косметикой, интересуется модной одеждой, выбирая ту, что подчеркивает ее незрелые формы, — все эти маленькие перемены, подталкивающие ее на пути к мальчикам. Он спросил себя, если бы встретил ее сейчас, то остались ли бы в ней черты прежней девочки, которой так нравилось подбрасывать поролоновый футбольный мяч на заднем дворе?