В портфеле Тесты лежал сегодняшний экземпляр «Глоуб». Заголовок передовицы кричал аршинными буквами: «МИНУЛО ПЯТЬ ЛЕТ, А ВОПРОСЫ ТАК И ОСТАЛИСЬ БЕЗ ОТВЕТА». Сама статья занимала почти всю первую страницу. Репортеры не воспользовались компьютерными изображениями того, как должна была выглядеть Сара сейчас, когда ей исполнилось одиннадцать. Рядом с улыбающимся личиком шестилетней Сары размещалась фотография Джоуны в зимнем пальто и тростью в руках. Фотографу удалось передать хрупкость фигуры Джоуны и могильную бледность его кожи.
Ты — везучий сукин сын, Салли.
Голос его адвоката, Джимми Душетта. Почти четыре года назад, холодным мартовским днем, Майк заканчивал ремонт кухни в Вайланде, когда зазвонил его телефон и секретарь Душетта сказала ему, чтобы он бросал все свои дела и немедленно мчался в контору. Меньше чем через час Майк уже входил в кабинет Душетта на шестом этаже, из окон которого открывался роскошный вид на реку Чарльз. Адвокат разговаривал по телефону. Душетту скоро должно было исполниться шестьдесят, и у него были белые и легкие, как пух, волосы, и продубленная солнцем кожа.
Преступник. Это слово неустанно крутилось у Майка в голове, днем и ночью. Не имело значения, что у Джоуны была куртка, как две капли воды похожая на ту, что описал мальчишка-свидетель, Сэмми Пинкертон. Не имело значения, что на следующее утро, в воскресенье, когда примерно в девять часов утра разразился ураган, собаки-ищейки пошли по следу Сары и привели полицию к старому, изрядно потрепанному непогодой викторианскому особняку, в котором прошло детство Фрэнсиса Джоуны — только тогда Джоуна звался Дэвидом Питерсом. Не имело значения, что Джоуну лишили сана и что он был прича-стен к исчезновению еще двух светловолосых девочек. Значение имели лишь улики.
Улики, или доказательства, как стало ясно Майку, были чем-то вроде святого Грааля. Белхэмские детективы призвали себе на помощь весь свой коллективный опыт и бригады экспертов-криминалистов. Они осмотрели и исследовали каждый дюйм дома Джоуны, его сарай для инструментов на заднем дворе и его фургончик и не смогли найти двух самых главных доказательств — следов ДНК и волокон. А >то означало, что Фрэнсис Джоуна может собрать прессконференцию и объявить себя невинной жертвой полицейского произвола, вплоть до того, что призвать общественность молиться за благополучное возвращение Сары Саливан домой. Джоуна, если ему придет такое в голову, мог встать на вершине Холма и наблюдать оттуда за тем, как катаются маленькие девочки. Джоуна был свободным человеком, а свободные люди имеют полное право поступать так, как им заблагорассудится.