- Нан дес ка? - слова Бунтаро прозвучали почти как обвинение.
- Нани-мо, Бунтаро-сан. - Ничего. - Надеясь загладить свою оплошность, Блэксорн предложил всем саке. Женщины снова взяли чашки, но пили очень умеренно, Бунтаро сразу же покончил со своей чашкой, выражение его лица было ужасным. Потом он обратился с длинной речью к Марико.
Выйдя из себя, Блэксорн спросил:
- Что с ним? Что он говорит?
- О, извините, Анджин-сан. Мой муж спрашивает о вас, вашей жене и наложницах. И о ваших детях. И о том, что случилось после того, как мы выехали из Осаки. Он, - она остановилась, подумала и добавила другим тоном: - Он очень интересуется вами и вашими взглядами.
- Меня тоже интересуют он и его взгляды, Марико-сан. Как вы с ним встретились, вы и он? Когда поженились? Вы... - Бунтаро перебил его нетерпеливым потоком слов на японском.
Марико сразу перевела, что он сказал. Бунтаро подошел и плеснул саке в две чайные чашки, налив их доверху, потом сделал знак женщинам, чтобы они взяли другие чашки.
- Мой муж говорит, что иногда чашечки для саке бывают слишком маленькими, - Марико налила доверху и остальные чайные чашки. Она стала пить мелкими глотками из одной, Фудзико из другой. Послышалась еще одна, более воинственная речь, улыбки застыли на лицах Марико и Фудзико.
- Ие, дозо гомен насаи, Бунтаро-сама, - начала Марико.
- Има! - приказал Бунтаро.
Фудзико взволнованно начала что-то говорить, но Бунтаро одним взглядом заставил ее замолчать.
- Гомен насаи, - прошептала Фудзико, извиняясь, - дозо, гомен насаи.
- Что он говорит, Марико-сан?
Она, казалось, не слышала Блэксорна: "Дозо гомен насаи, Бунтаро-сама, ватаси... "
Лицо ее мужа покраснело: "Има! "
- Извините, Анджин-сан, но мой муж приказывает мне сказать - ответить на ваши вопросы - рассказать вам о себе. Я сказала ему, что не думаю, что семейные дела следует обсуждать так поздно ночью, но он приказывает. Пожалуйста, потерпите, я сейчас начну, - она сделала большой глоток саке. Потом другой. Пряди волос, свободно свисавшие у нее на глаза, колыхались от слабого движения воздуха, создаваемого веером Фудзико. Она осушила чашку и отставила ее. - Моя девичья фамилия Акечи. Я дочь генерала Акечи Дзинсаи, политического убийцы. Мой отец предательски убил своего сюзерена, диктатора Городу.
- Боже мой! Почему он это сделал?
- Какая бы ни была причина, Анджин-сан, это не имеет значения. Мой отец совершил самое большое преступление в нашей стране. Моя кровь испорчена, как и кровь моего сына.
- Тогда почему... - он остановился.
- Да, Анджин-сан?