– Фима, – прошептал Игорь.
Жадно вдохнул воздух и сделал неуверенный шаг в сторону видневшегося дома с подсвеченным лампочкой указателем названия улицы и номера. Дошел до калитки, открыл ее, глядя на темные окна дома, но тут же сделал шаг назад. Калитка сама закрылась. А Игорь, пошатываясь, держась рукой за правый бок, который болел сейчас сильнее, чем живот, побрел дальше по улице.
Дождь продолжался, но Игорь его не чувствовал, как не чувствовал более и того, что вся одежда на нем была мокрая, как и волосы и лицо.
Время от времени он отрывал взгляд от тротуара и осматривался. Незнакомые дома и заборы сменились знакомыми, уже виденными. Калитка, ведущая к дому Вани Самохина, остановила Игоря. Он, снова ощущая во рту жажду, подошел к боковому окошку дома. Поднял руку, показавшуюся вдруг удивительно тяжелой, словно держал он в ней двухпудовую гирю. Стукнул по стеклу.
– Ой, что это с вами? – воскликнул испуганно Ваня, впустив мокрого, дрожащего от холода и слабости Игоря в коридор.
Игорь сделал пару шагов и упал. Голые ноги Вани, стоявшего тут в одних фиолетовых трусах, оросились брызгами воды. В коридор выглянула Александра Мариновна в длинной ночной рубашке. Подошла.
– Ой, боженьки! – всплеснула руками. – Синий какой!
Игорь повернул голову, посмотрел слабеющим взглядом вверх, на стоящих над ним людей.
– Яд, – прошептал он. – Меня отравили… водкой…
Мать Вани засуетилась.
– Снимай с него всё! Живо! – скомандовала она сыну.
Сама побежала на кухню, зажгла керогаз, поставила на него ковшик с водой. Достала из тумбочки полотняный мешочек с травами, открыла, принюхалась. Потом взяла две пригоршни сухих трав и в ковшик бросила.
– Надо ж такое, надо ж такое, – приговаривала она, торопя закипавшую в ковшике воду взглядом.
Ваня тем временем раздел Игоря донага, перетащил его по полу в комнату со старым диваном. Накрыл диван простыней. Перед тем как положить туда гостя, обтер Игоря полотенцем. Когда Александра Мариновна занесла в комнату ковшик с отваром, Игорь уже лежал на диване, накрытый под самый подбородок одеялом. Лежал без чувств.
– Тазик принеси! – приказала мать сыну, опуская ковшик, над которым поднимался пар, на тумбочку у дивана.
Ваня сходил за тазиком, потом за жестяной леечкой, какую они обычно использовали при переливании вина в бутылки.
– Холодный какой! – произнесла озабоченно Александра Мариновна, приложив ладонь ко лбу Игоря. – Давай, сунь ему лейку в рот.
Ваня с сомнением посмотрел на ковшик.
– Кипяток же там! – кивнул он на отвар. – Может, воды холодной влить?
– Нет, – отрезала мать. – Не подействует! Давай, вставляй!