Дорогой мой внук Андрюша!
В этих письмах я расскажу тебе то, что не успел досказать во время наших замечательных экскурсий на Природу — о городах, дорогах, людях. До того ли нам было тогда? А рассказать о людях очень даже нужно, ведь тебе жить среди них — и умных, и не очень, и трезвенников, и пьяниц, и хороших, и плохих, и даже очень плохих. К счастью, хороших пока еще много (и умных немало), но будет ли так через десятилетия, если человечество не выродится на испорченной им же планете?
Как жаль, что не сбылась мечта Сент-Экзюпери о Планете Людей!
Как жаль, что не сбывается и моя мечта о зеленой и голубой Планете Жизни: людям, оказалось, нельзя было доверять нашу маленькую, нежную и хрупкую планетку… Сколько других кандидатов в Разумные было среди миллионов видов живых существ с гораздо более надежной "родословной"! Но захватили Планету только вот эти, двуногие и узколобые, к которым, к стыду превеликому, принадлежим и мы с тобой.
Но — стоп! Так меня опять занесет в экологию, в то время как я хотел сегодня рассказать тебе об одном весьма занятном "двуногом".
Фамилию его я не знаю, а видел всего лишь единственный раз. В наш симферопольский дом (здесь его план) вбегает странный щеголеватый субъект с тростью, в шляпе-канотье и с моноклем, болтающимся на ниточке. Галстук его явно нарочито сбит набок, а одна из белых гамаш — расстегнута. Он картинно валится на колени перед растерявшимся моим отцом и выкрикивает громким высоким фальцетом лишь одно слово: "Украли!!!"
План моего Двора в Симферополе в 1933 году.
Мать моя разражается страшной истерикой (увы, я хоть и мал, но это мне не в новинку), а отец среагировал, наверное, менее ярко, иначе б я запомнил: мне было тогда где-то два-три, от силы четыре, годика. Знаю точно лишь, что субъект тот в нашем доме никогда больше не появлялся.
Оказалось вот что. У матери было крупное наследство (кроме большущего дома, сада, недвижимости, мебели и пр.) в виде золотых вещичек типа всяких там колье, брошей, перстней с бриллиантами и без, а, главное, огромного количества золотых царских десяток.
Так вот, как мне потом рассказала крестная моя мать Мария Степановна Кизельштейн (помню справочку о том, что я крещен; кстати, меня для этого никуда не возили, а пригласили священника на дом), мой крестный "папаша" Христофор убедил отца в том (а было это в 1927 году), что в любом месте нашего дома и двора большевики все равно найдут золото и другие ценности, как бы их ни прятали: у них мол есть для этого какие-то приборы. А нас сразу же по этому случаю расстреляют на месте (так действительно делалось в те годы, только, разумеется, без "приборов").