Светлана в это время обдумывала проект своей новой жизни, тесно связанной с Фархадом. Ее незатейливый ум выискивал возможность удачно выйти замуж, чтобы наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. Тянуть лямку, ишача на дядю, до скончания века трудясь в каком-нибудь НИИ или на производстве, смысла не имело ни малейшего. Так легко было разочароваться и в себе самой, а это в ее планы не входило. Заработать на светлое будущее самостоятельно не получалось. Следовательно, необходимо найти успешного бизнесмена, который сможет все это преподнести с поклонами и светом великой любви в глазах. Но на дороге такие не валяются. Как правило, они уже все разобраны и находятся под строгой охраной дам «за дцать» или молоденьких прошмандовок нимфеточного разлива. Впору было опустить руки, обабиться, но тут на горизонте появился жаркий иранец, идеально подходивший для осуществления ее планов. Такой шанс грех упускать. И Света собралась с силами. Она решила, что любой ценой приберет к рукам это чудо, нежданно-негаданно попавшееся ей. Если для этого придется стать актрисой – ну что ж… Дело нехитрое. Да и сам экземпляр такой, что и впрямь при виде него внутри разгорается что-то теплое и приятное. Свету даже начинало потрясывать, и казалось, что внутри у нее вместо позвоночника высоковольтный кабель по которому пульсирует что-то мощное. Тем не менее она не пугалась, старательно игнорируя непонятные ощущения, а только страдальчески морщилась, следя, чтобы ее состояние не заметил объект ее стараний. Щекастое личико в эти мгновения наливалось нездоровым румянцем, и даже уши начинали полыхать багровым цветом.
Мысленно она уже представляла себя замужней дамой с кучей вихрастых и лопоухих мальчуганов, усыпанных солнечными поцелуйчиками – веснушками. Она словно смотрела на себя со стороны и радовалась. Радужная картинка была гораздо приятнее и гламурнее, чем реальность, в которой ей приходилось работать медсестрой в стоматологической клинике. Простерилизовать инструменты, щипцы и щипчики, смешать состав для пломбы, очистить и промыть запачканные кровянистой слюной эмалированные лоточки, поменять салфетки и прочее – несложно, но как-то неприятно. Свете казалось, что все зубные врачи – садисты, получающие удовольствие от мучений пациента. А когда за это еще и платят – то и вдвойне. Мучения ли толстощекого густо-розового толстячка с небольшой лысинкой, или тонкокостной сухопарой учительницы начальных классов в колготках Тушинской фабрики, или полнокровного бутуза, орущего так, что напрочь закладывало уши, – являлись для нее лишь раздражающим фактором, тогда как врач Инесса Павловна явно наслаждалась процессом. В перерывах между пациентами врач смолила тонкие сигареты и с томным видом бросала в пространство фразы: «Основные принципы лечения – это дезинфекция, очистка и герметичная обтурация корневого канала… По своей сути пародонтит является завершающей ступенью развития гингивита, то есть запущенный гингивит переходит в пародонтит…» У Светы возникало чувство, что ее начальница таким образом заклинает пространство, произнося эти фразы для уловления эмоций как пациентов, так и персонала. Она замечала, что приходящие раздеваются медленно, но суетливо, долго прикидывают, куда пристроить сумки-клатчи или разбухшие от бумаг бокастые портфели, мнутся и топчутся перед креслом, прежде чем с силой выдохнуть и улечься в пыточное ложе, распяленное в кабинете. Зато одеваются гораздо сноровистее, стремясь как можно быстрее унести ноги из злополучного места, где царит полное отсутствие какой-либо свободы и властвует только Инесса Павловна. И вот именно из этого мрачного царства и жаждала вырваться бедная Света, которой подобное существование осточертело почти сразу, как только она перешагнула порог этого заведения.