Из-за треклятой стоматологии Света даже перестала любить падающий крупными хлопьями, красиво искрящийся в свете фонарей снег – он напоминал ей цинк-эвгенольный цемент, композит светового отверждения, или препарат для мумификации пульпы. Девушке стало казаться, что всеми этими запахами она пропиталась насквозь. Даже ее нижнее белье отдавало фенолом, камфорой, цинком и прочими веществами с ярко выраженными стоматологическими запахами. Она начала курить, чтобы отбить неприятный душок хоть немного, но потом бросила, поняв, что это ничего не дает. Светины же амбиции в данном заведении растворялись, размывались и становились эфемерными. Перспектива отдалялась и уплывала за горизонт. Ухватить удачу за хвост виделось уже маловероятным, но вдруг подвернулся Фархад, случайно заглянувший в клинику проверить состояние своих ослепительно-белых зубов. Инесса Павловна чудесным образом оказалась на длительном перекуре, и Света не упустила возможности распушить хвост. Весьма удачно, так как иностранец попросил-таки ее телефон и обдал жаркой многообещающей улыбкой. Кстати, ему удалось избежать вмешательства в идеальную полость рта, поскольку разочарованная врачиха не смогла обнаружить область применения своим инструментам.
Через час он назначил Свете свидание эсэмэской. Она подтвердила. И понеслось. Фархад умел ухаживать, этот процесс доставлял ему удовольствие. Водил Светлану по ресторанам, учил ее, как профессиональный сомелье, дегустировать вина… «Первый шаг при знакомстве с вином – это визуальное изучение, – наставлял он. – Наполни бокал на треть и никогда не наполняй больше чем наполовину. При изучении напитка нужно определить цвет, прозрачность и интенсивность…» Светлана терялась, с готовностью кивала и копировала его жесты, стараясь не выглядеть при этом полной идиоткой, что удавалось плохо… Однако она старалась. Ей хотелось не терять лицо, изучая цвет, запах, вкус божественных вин, предлагаемых ее вниманию. Незаметно стирала со лба бисеринки пота, бесстрастно и важно глотала кровавого цвета капли и смотрела, смотрела на него, мужчину, пытающегося подарить ей свою сказку, такую далекую и ненужную. Ей бы семью, дом, достаток, красивые платья, а тут… Света мысленно материлась, пламенно и отчаянно, следя за тем, чтобы вслух не вырвалось ни слова… Но Фархад был умен, понял, что со своим желанием увлечь Свету в мир гедонизма он переборщил. Поэтому сменил тактику и просто пригласил ее в снятый на сутки номер фешенебельного отеля. Там-то девушка и показала ему класс – все, на что была способна, и чуть ли не вытягивалась эластичным жгутом, обвивая Фархада подобно полозу и облизывая его мокрым языком. А потом, после влажного и душного секса, она навалилась на него дулами грудей, пригвоздив к кровати и изучая его подобно вивисектору, разглядывающему морскую свинку как потенциальную жертву, с тихим придыханием спрашивала: «Тебе хорошо?» Болотисто-ржавые глаза, казалось, впитывали непроизнесенный ответ. Фархад изображал страсть, но единственным его нестерпимым чувством было желание как можно скорее вырваться из объятий плотоядной росянки, поглощающей свою добычу. Но она крепко держала, придавливая его всем своим телом, за отсутствием необходимого парализирующего алкалоида. Потом ему удалось что-то наплести о важной встрече, необходимости проанализировать документы, проверить счета… Когда Фархад выскочил на улицу, воздух показался ему упоительно свежим, даже в загазованном мегаполисе.