– Вы чем это тут занимались? – подозрительно потянула носом Надя.
– Не задумывайся, Надя, – буркнул Федоренко. – Начнешь задумываться – плохо кончится.
Выбором нового врага долго не мучились. Спустились со скалы и вновь оказались во власти битого камня. Держать направление становилось труднее – двигались зигзагами. Но вот проход расширился, появились клочки какой-то чахлой растительности, даже деревья – кривые, разлапистые, коротконогие, непонятно как произрастающие на каменных уступах. Стационарный пост могли и проглядеть. Домик из сосновых брусьев, замазанных глиной, притулился под скалой, почти сливался с местностью. Возможно, днем его бы сразу заметили, но ночью, под слоем свинцовых облаков...
– Ложись, – приказал Туманов.
Легли.
– А чего это такое? – прошептал Прудников.
– Откуда нам знать, – огрызнулся Ивлев. – Может, музей.
– Давайте не будем заходить? – предложила Надя. – Ну, избушка, пусть стоит.
– Сомневаюсь, – проворчал Федоренко. – Не так-то просто пройти мимо с невозмутимым видом. Ты как считаешь, Павел Игоревич?
– Считаю, что оставлять за спиной мы можем лишь материальные ценности.
Они подкрались поближе. Скалы в этом месте вздымались широкими уступами, журчал ручеек, вытекая из скалы. Проблемы с питьевой водой на острове, похоже, не было. «Воду сторожат?» – мелькнула глупая мысль. В избушке что-то горело. Вряд ли электричество. Лампа масляная или что-то в этом духе.
Так и оказалось. О смысле поста в ущелье долго не дискутировали. К службе здесь относились халатно. Человек в черном вскинул голову. Он сидел на плетеном стуле за каким-то раритетным столом, перелистывал журнал в свете масляной лампы. Подпрыгнул, попятился, в глазах заметался испуг. Туманов вскинул приклад, ударил в челюсть. Боец повалился и остался лежать в углу, закатив глаза.
– По базе пробил, – невозмутимо констатировал Ивлев.
Второй, мирно спавший на дощатой лежанке, проснулся, вскочил, вращая глазами. И этого отправили в нокаут.
– И даже не вспомнил боец, что в кармане у него винтовка, – усмехнулся Ивлев, снимая со стены незаменимый в ближнем бою «каштан».
Осмотрелись. Женской руки в этом суровом мирке явно не чувствовалось. Потрескивала буржуйка, дрова были навалены неопрятной кучкой, пустые кружки сдвинуты на край стола, пачка чая, рваная обертка, крошки, пустая тара от лимонада.
– «Носкаином» попахивает, – поморщился Федоренко. – Неряхи какие-то.
Павел обшарил тела, вывел из строя очередную рацию. В одном из парней еще теплилась жизнь. «Притворюсь, что не заметил, – подумал он, – все равно не жилец».