– Значит так, ба-аец! – в голосе Тахира Сайтиева прозвучал металл. – Твая си-истра Светлана только что вышли из дома. Она беременна, а женщинам в таком интересном па-алажении ва-алнаваться – а-апасно!
– Ну чё ты до меня доебался?! – Супрун уже скрипел зубами, и от боли, и от бессилия.
– Чё тебе от меня надо?!! Убей меня, если ты мужик!! А чё ты других… сторонних людей-то к нашим делам приплетаешь?!
– Супрун, у ти-ибя есть… – Тахир бросил взгляд на наручные «Rolex». – У ти-ибя всего три минуты! Если ты а-атказываишься с нами а-аткравенно га-аварить… Если ты ни-и хочешь называть тех, кто ездил с та-абой «на дело»… То мы вынуждены буди-и взять тваих родственников! Тваю сестру и ри-ибенка, ка-аторого она… ты слушай, слушай!.. ка-аторого она па-ашла, как мы при-идпалагаем, забирать из детского сада!
– Вы… вы… ты этого не сделаешь!
– Па-ачиму? – удивленно спросил Тахир. – Мы их ва-азьмем прямо на улице. Аккуратно так па-асадим в наш транспорт. Никто и не пикнет! Ну а па-атом… патом привизём сюда! Но а-атсюда, Супрун, они вряд ли выйдут живыми!.. Так что давай быстро думай – время па-ашло!!
…Примерно час спустя Тахир Сайтиев перезвонил Ильясу, который находился в Воронеже и в данную минуту ехал в своем «Ниссан-патрул», направляясь в офис Сайтиева-старшего.
– Есть подвижки, Ильяс, – сказал он в трубку, когда кунак отозвался на звонок. – Очень серьезные подвижки! Я выбил из этого… ты понимаешь, о ком я… несколько имен и фамилий! Скажи дяде, что я скоро приеду! И что я лично доложу ему эту важную информацию!
Краснов на пару с Федором Николаевичем вечер и почти всю ночь провели во дворе, под «шатром».
Под фирменную дядину «ореховку» и под добротную крестьянскую закуску проговорили до самого рассвета.
Дмитрий хотел было позвать к столу и Дарью, но Тимофеевна отсоветовала. «Не тормошите ее, не приставайте к ней сегодня! – сказала она мужчинам. – Дайте девочке отдохнуть, прийти в себя! Раньше завтрашнего дня – никаких «допросов»!
Девушку они видели в тот вечер лишь мельком. Уже в сумерках она ненадолго вышла из во двор, в наброшенной поверх ночной рубашки куртке. Несколько минут молча просидела за накрытым столом, выпила стакан теплого молока с медом, потом, извинившись, – «что-то неважно себя чувствую» – ушла обратно в дом.
В пятом часу встала хозяйка – следовало подоить корову и задать скотине корма. Федор Николаевич попытался было затянуть своим хрипловатым баритоном песню из фильма «Небесный тихоход» – «Первым делом, первым делом самолеты…» Но был зашикан, строго отчитан и препровожден в летнюю половину дома – спать.