— Не знаю.
— И я не знаю. Я в Эстонии никогда не была и из эстонок знала только маму. Но у нее было русское имя — Мария. А Ли — это я вычитала в книжке… про индейцев.
Они оба рассмеялись, и Яше стало тепло и уютно.
— Я знал одну эстонскую девочку, ее звали Линда.
— Линда! — Лена умолкла, долго и пристально смотрела на него прищуренными глазами, будто хотела рассмотреть в нем что-то неизвестное еще ни ей, ни самому Яше. Потом заговорила тихо, словно сообщала очень важное, такое, что Яша должен был запомнить навсегда: — Теперь все будут звать меня Линдой. Все, кроме тебя! Хорошо? Только ты один будешь звать меня Ли, как познакомились. И то — не при людях, а только один на один. Хорошо? Это будет наша маленькая тайна.
— Ладно, Ли.
— А я тебя буду звать Капитаном. Как Фимка.
— Ладно.
— Только пусти, пожалуйста, мою руку. Ты ее совсем раздавил, Капитан-Медведище.
Яшу бросило в жар. Лена это заметила и рассмеялась озорно и звонко.
Когда пришел Фимка, они пили чай. Яша, обжигаясь, тянул сладковатый душистый напиток и нахваливал жесткие соевые коржики на подсолнечном масле:
— Ох, вкуснятина!
— Ешь, ешь, у нас еще есть.
Яша понял: Лена израсходовала на него все свои продовольственные запасы. Он отложил недогрызенный коржик:
— Спасибо, Ли.
А Фимка даже не удивился приходу Яши. Поздоровавшись, он деловито вынул из кармана смятый листок:
— Вот, читай. Это будет завтра расклеено по всему городу.
В приказе командующего румынскими войсками города Одессы генерала Гинерару говорилось:
«…каждый гражданин, проживающий в городе, который знает о каких-либо входах в катакомбы или подземные каменоломни, обязан в течение 24 часов от момента опубликования настоящего приказа сообщить о них в письменной форме в соответствующий полицейский участок.
Караются смертной казнью жители тех домов, где по истечении указанного срока будут обнаружены входы и выходы катакомб, о которых не было сообщено властям».
— Где ты его взял? — спросил Яша, когда Лена вышла из комнаты.
— Только что доставили в участок целую пачку со строгим наказом: к утру расклеить на всех домах.
После неудачных боев у нерубайских катакомб румынское командование, взяв из резерва целую дивизию, предназначенную для отправки на фронт, оцепило огромный район на протяжении многих километров. Из Нерубайского, Усатовых хуторов и Куяльника выселили большинство жителей, у входов в катакомбы дежурили военные патрули. Партизаны все чаще обнаруживали на месте выходов из катакомб каменные пробки, залитые бетоном, или плотные завалы, начиненные минами. Связным Бадаева все труднее было добираться в город.