— Спросить что? Что это за вопрос, задав который ты радуешься, что смог его задать?
— О, ты опять нашла лингвистическую проблему.
— Нет, логическую. И не нашла, а решила. Выкладывай.
Он отодвинул полную тарелку в сторону.
— Я даже не знаю ее имени. Во Франции она называла себя Франсуазой Крамски. Но я уверен, что это не ее имя. Французская и польская подоплека вполне возможна, это я допускаю. А может быть, это просто ее легенда. Она играла роль полячки, которая вынуждена работать на польскую или русскую разведку, потому что ее родителям и брату якобы грозит опасность. Может быть, это правда, может, нет. Во всяком случае, в свое время она жила в Нью-Йорке и, думаю — а со вчерашнего вечера почти уверен, — живет здесь и сейчас.
— Откуда ты знаешь, что она жила здесь?
Георг рассказал историю с картиной на стене ее комнаты в Кадене, о своих поисках среди членов общины собора, о разговоре с Кельвином Коуном.
— Ну а вчера вечером ты сама все видела.
— Что же получается? Это все, что ты знал, приехав в Нью-Йорк?.. То есть ничего, кроме того, что у нее на стене висело изображение нью-йоркской церкви? У меня, например, долго висел на стене замок Грипсхольм.
— Но ты же не скрывала, что это именно замок Грипсхольм. А Франсуаза отрезала подпись и говорила, что это церковь в Варшаве, в которой венчались ее родители. Ну как бы то ни было, сейчас я знаю, что несколько лет назад она занималась в театральной студии при соборе. И никто при этом не заподозрил в ней ни полячки, ни русской. То есть она владеет не только французским, но и американским английским, причем свободно.
— И польским.
— Неизвестно. Мне трудно судить, я не знаю польского.
— Но она-то этого не могла знать. Она должна была исходить из того, что ты знаешь польский, во всяком случае быть готовой к этому. Ну, рассказывай дальше.
— Я уже практически закончил. Многое говорит о том, что ее тогдашний шеф имеет контору в Челси, и не исключено, что он по-прежнему является ее шефом.
— И у тебя есть адрес?
— Да.
— И ты был там?
— Несколько раз, но ее ни разу не видел.
— Значит, ты хочешь сказать, что здесь, на Манхэттене… Ты хочешь сказать, что русская или польская разведка имеет здесь, на Манхэттене, свой филиал? И что у тебя есть их адрес? Шестнадцатая улица, восьмой этаж, три звонка, КГБ?..
— Нет, все, конечно, не так просто. Но в Кюкюроне на меня оказывали давление, меня преследовали, меня избили, а здесь за мной установили слежку, и мне трудно себе представить, что это не те же самые люди, что это не русская или польская разведка. И тот тип, который за мной следит, утром начинает работу по тому самому адресу в Челси, а вечером, выполнив свою задачу по наружному наблюдению, возвращается туда же.