— Понятно… — заговорщицки прошептала она. С этими словами, скинув туфельки, девушка на цыпочках прошла мимо загадочной двери в гостиную и там сразу взялась за трубку телефона.
— Постойте! — поспешил вслед за ней Виктор Арнольдович. — Хочу дать вам совет. Уж не взыщите – по праву старшего. По-моему, прежде, чем звонить, вам надо слегка прийти в себя. И для этого есть прекрасное средство. — Он открыл бар с превосходной коллекцией напитков. — Не сочтите с моей стороны нескромным предложить.
— Я вообще-то… — Она, видимо, хотела сказать, что не пьет, но тут же, явно передумав, воскликнула: — О Боже! "Чинзано"! Я только один раз в жизни, во время фестиваля молодежи пробовала…
— Что ж, будем считать, фестиваль продолжается, — доставая бутылку и рюмки сказал Серебряков.
Налил сначала себе, а потом, чуть повернув вставленный в бутылку серебряный клювик, — ей. Все бутылки в его баре были устроены одинаково.
— К тому же, — добавил он, — по-моему, нам не мешало бы познакомиться. Меня зовут Виктор.
— А меня Наташа.
Они чокнулись.
— Подумать только, настоящий "Чинзано"! — еще раз восхитилась она. С этими словами сделала глоток, затем успела произнести: — Господи, что со мной?.. — и сразу же замерла как каменная.
Теперь можно было не спешить – это зелье действовало не меньше пятнадцати часов. Завтра она не вспомнит ничего, так что надо будет знакомиться заново.
Виктор Арнольдович прокипятил шприц и, отыскав нужную ампулу, сделал ей инъекцию в руку. Отныне не имело значения, укололась она об эти шипы или нет – вещество было универсального действия.
Он уложил девушку на диван, укрыл пледом, а сам отправился в комнату Синей Бороды, которую он и про себя так именовал, и машинально, хотя в том не было нужды, запер железную дверь изнутри на два замка. Полученное письмо прочесть можно было лишь там, а прочитывать такие письма с изображением райского яблочка на конверте всегда следовало безотлагательно.
Содержавшийся в письме вздор насчет рыбалки на Пахре можно было и пропустить, хотя в свое время пришлось даже купить удочки и вступить в общество "Рыболов-любитель", чтобы подобное письмо, попадись оно случайно кому-нибудь постороннему на глаза, не вызвало у того ни малейших подозрений.
Лишь здесь, в этой комнате-сейфе, при свете инфракрасных лучей письмо открывало свое истинное содержание.