– Что же ты, брат, так на меня глядишь? – задумчиво проговорил Росляков, не делая попыток шевелиться. – Я тебе жизнь спасаю, а ты на меня смотришь, как буржуазия на вошь. Молчишь? Понятно! Не привык ты к таким отношениям. Ты привык к другим, результатом которых и есть твое нынешнее состояние.
Росляков смотрел на льва и пытался определить свое к нему отношение. А не зря ли он взялся его выхаживать? Не наживет ли он себе проблем гораздо больше от живого льва, нежели от дохлого? И сразу, как будто в ответ его мыслям, кончик львиного хвоста начал шевелиться. Бить хвостом лев, наверное, еще не мог, поэтому ограничился легким подергиванием. Это могло означать неудовольствие, злобу. Неужели почувствовал?
– Ты хвостом тут не шевели! – насмешливо, но дружелюбно сказал Росляков. – Мы и сами умеем хвостами шевелить. Только у нас хвостов нету. А ты молодец! Хорошо держишься, хищник, просто здорово. Уважаю! Не знаю уж, антибиотики на тебя так подействовали или в тебе потенциал мощный заложен. Хотелось бы быть уверенным, что это чисто моя заслуга.
Пришлось отправиться в дальнюю часть своей пещеры и притащить газелью ногу. Нос льва шевелился, а ноздри то широко раздувались, то опадали, когда Росляков появился с мясом. Осталось только накормить зверя. Судя по мутному взгляду, он был еще настолько слаб, что не разгрыз бы и куриной кости.
– Ну, тогда давай, как в лазарете, – улыбнулся Росляков, усаживаясь на землю перед львом. – Будем кушать кашку с ложечки.
Он распорол ножом шкуру и стал отрезать куски мяса размером не больше собственного кулака. Куски он аккуратно подбрасывал льву под самую морду. Первый кусок лев долго нюхал, тыкал в него носом, а потом появился огромный розовый язык и ловко сгреб его. Челюсти хищника стали слабо шевелиться, пережевывая мясо. Впрочем, кошачьи особенно себя пережевыванием не утруждают, что домашние кошки, что дикие. Дело пошло!
С удивлением Росляков смотрел, как остатки газельей ноги уменьшаются на глазах. Он наблюдал за львом и уловил момент, когда челюсти стали шевелиться все медленнее и медленнее. Тогда Росляков бросил последний кусок. Лев долго его нюхал, потом устало загреб языком в пасть и проглотил. Похвалив «пациента», Росляков отправился за водой с самодельной миской. Половинку тыквы он подсунул к морде льва и с удовольствием увидел, как зашевелились снова ноздри хищника. Лев начал лакать, причем так жадно, как будто не пил целую неделю. По его состоянию, так оно и должно быть.
Наконец, хищник уронил голову и закрыл глаза. Будет спать, подумал Росляков. Это хорошо, сон – лучшее лекарство. Ночь прошла хорошо, а утром здоровый аппетит. И воды вдоволь. Глядишь, и выкарабкается зверюга. Давай, давай, Лева, борись!