И все застыли на месте, как он и надеялся.
Боже, как же он ненавидел себя за смертельный ужас, застывший в этих огромных добрых глазах, всего несколько мгновений назад готовых лить по нему слезы… Папка с его делом выскользнула у Кэтлин из рук, бумаги разлетелись по полу, упали и со звоном разбились очки. От неожиданности она дернулась так, что чуть не свалилась. Эм Джи был уверен, что девушка при этом перестала дышать.
— Стойте спокойно, — тихо проговорил он. — Все будет в порядке, если они не наделают глупостей.
— Эм Джи, но… — Голос ее был таким же несчастным, как и глаза. Она дрожала всем телом. Тобину очень хотелось, чтобы в его руках оказался кто угодно, только не Кэтлин.
— Приношу суду свои извинения, — сказал он замершему с открытым ртом судье, молоток которого застыл в дюйме от стола. — Боюсь, я не могу согласиться с вашими глубокомысленными заключениями. Когда хочешь выйти на свободу, приходится быть жестоким.
Тем временем судебные приставы повернулись к нему лицом и взвели курки. Несомненно, кто-то уже бросился объявлять тревогу и вызывать спецназовцев. Но Эм Джи сам не раз участвовал в освобождении заложников. Просто теперь он играл за другую команду.
— Киньте мне пару наручников, — скомандовал он голосом, не терпящим возражений.
Пристав, на которого он смотрел, слегка замешкался, но через секунду подчинился. Наручники скользнули на стол.
— Поднимите их, — не теряя времени, тем же тоном велел он девушке.
Может быть, от этих мгновений зависит наша жизнь, моя жизнь, мелькнуло в голове у Кэтлин, и она инстинктивно повиновалась.
— А сейчас возьмите свой кошелек.
— Пожалуйста, не делайте этого, — прошептала она, пытаясь восстановить самообладание и прижимая к груди объемистый черный бумажник.
Эм Джи видел, что теперь она смотрела на прокурора совсем по-другому. Ее взгляд молил о помощи, взывал к силе. Прокурор выглядел так, словно готов был голыми руками оторвать Эм Джи голову.
— У меня нет выбора.
Правда, кое-что он все-таки мог. Ведя свою заложницу к дверям, Тобин старался обращаться с ней как можно бережнее.
— Напрасно вы не пожелали прислушаться к доводам этой леди, — проинформировал он суд. — Дама была абсолютно права.
А затем Эм Джи Тобин принялся спасать свою шкуру, держа на мушке собственного адвоката.
— Это безумие!
Кэтлин не могла подобрать другого слова. Сердце ее колотилось о ребра. Болела нога, подвернутая во время нападения. Легкие работали, как мехи, несмотря на ужас, парализовавший ее тело.
Пока они спускались на первый этаж, девушку не оставляла надежда, что путь им преградит море синих мундиров. Она молила об избавлении от прикосновения холодного, смертельно опасного предмета к ее уху и пыталась найти доводы, которые могли бы убедить Эм Джи в неосуществимости задуманного им плана.