Но если она решится на это, то скорее всего получит не слишком приятные ответы. А ей хотелось просто лежать в его объятиях и наслаждаться восхитительной новизной ощущений. Так что все остальное пусть подождет, когда они вернутся.
Если бы только не это имя, вырвавшееся во сне. Таимое столь глубоко, что Эм Джи никогда не разрешал себе произнести его при дневном свете.
— Эм Джи… — позвала она, закрывая глаза. Заранее зная, что делает глупость.
— Да?
— Кто такая Мария?
Кэтлин почувствовала, как он замер. Отдалился. Ушел в себя, хотя продолжал держать ее в объятиях. Господи… Лучше бы ей не открывать рта. Однако она ждала, не позволяя Эм Джи отодвинуться. Ждала, затаив дыхание.
— Мария была моей женой, — просто сказал он.
И снова в его словах послышался отголосок старой боли, напоминание о прошлой беде.
— Вы развелись? — на всякий случай спросила Кэтлин, чтобы навсегда покончить в этим вопросом.
— Нет, — отозвался Эм Джи. — Она умерла.
Кэтлин старалась побороть отчаяние, прозвучавшее в этих двух словах. Она подняла голову, надеясь успокоить его. Заполнить страшную пустоту, которая скрывалась за этой простой констатацией факта. Она видела, что Тобин смотрит в потолок, но видит совсем другое, что-то очень далекое. То, что погасило огонь жизни в этих прекрасных аквамариновых глазах. Девушка потянулась к нему.
И тут раздался звонок.
Кэтлин испуганно вскочила. Эм Джи тоже поднялся, но не так быстро.
— Проклятье, — проворчал он, хватаясь за бок. — Слишком много физических упражнений.
Девушка уже почти натянула на себя джинсы и лиф, когда звонок прозвучал во второй раз.
— Что будем делать?
Тобин не выглядел очень обеспокоенным, чего нельзя было сказать о Кэтлин.
— Зависит от того, кто там за дверью.
Девушка бросилась в холл, чтобы сквозь стеклянную панель разглядеть звонившего человека. Затем без сил прислонилась к стене и, широко раскрыв полные ужаса глаза, простонала:
— Там полицейский…
— Что мне делать? — еле выговорила Кэтлин.
— Открывать дверь.
— Но нас схватят!
— А кто ты? — спросил ее Эм Джи, стараясь своим вопросом привести ее в чувство.
Арестантка, в панике подумала она. За дверью стоял полицейский, очки с зеркальными стеклами делали его похожим на насекомое. Ядовитое насекомое, принявшее боевую стойку. На бедре у него был пистолет. Здоровенный пистолет.
Девушка наконец приладила парик и перевела дух.
— Дафна Стерн.
— А я?
— Мой отец Пол, — минуту спустя вежливо ответила она патрульному на вопрос о том, кто еще находится в доме. — Мне предстоит ненадолго уехать, поэтому я прилетела из Сан-Франциско, чтобы повидаться с ним. Ну, а папа заодно решил посмотреть наш новый дом. Пришлось взять машину напрокат. Отец не так уж часто сам садится за руль.