— Друзья отца не очень-то умели обращаться с маленькими детьми.
Тогда он передал девушке девятимиллиметровый браунинг с двумя дополнительными обоймами, две обоймы к «тридцать восьмому», закрыл рюкзак и сунул его на место. Снял парик, очки и фальшивые зубы. Стер грим полотенцем. Все это было проделано со сжатыми губами и сосредоточенным видом, который выдавал внутреннее напряжение.
Его взгляд уперся в закрытые двери одного из домов.
— Пожалуй, лучше взять тебя с собой, — наконец проговорил он, — чем оставлять в машине. По крайней мере, так я смогу присмотреть за тобой. О'кей?
— Я же сказала, что умею стрелять, — возразила она.
Эм Джи круто обернулся.
— Ты никогда не стреляла в человека. Делай то, что тебе говорят, и никуда не суйся. Пистолет у тебя в руках — только для отвода глаз. Ты поняла?
Кэтлин молча кивнула. И вдруг ее обуял страх. Время стремительно уходило. Она должна сказать ему все. Должна набраться храбрости. Во что бы то ни стало.
Тобин посмотрел на часы. Кивнул самому себе. Вытащил «тридцать восьмой» и проверил обойму. Затем повернулся к девушке, и тут взгляд его смягчился.
— О Господи, как бы я хотел, чтобы ты была далеко отсюда…
Он мог и не говорить этого. Его взгляд был красноречивее всяких слов. Эм Джи был выбит из колеи: здесь ему не мог помочь прежний опыт.
— Но ведь это невозможно, — ответила Кэтлин, стараясь, чтобы голос ее звучал убедительно. Мысль о том, что ей придется ждать в машине, пока он будет рисковать жизнью, бросала ее в дрожь. — Может, стоит дождаться твоего друга?
Он отрицательно покачал головой.
— Мне нужны эти сведения сейчас. Потом я позабочусь о твоей безопасности.
— Эм Джи…
— Что?
Сердце заныло от тревожного предчувствия. Перехватило дыхание. Она не могла больше терпеть. Попытка промолчать оказалась тщетной.
— Я люблю тебя. Будь осторожен.
Эм Джи в последний раз наградил ее улыбкой — такой же чудесной, как раньше, но хранившей отпечаток тяжелых раздумий последних дней. Дальнее эхо тех чувств, которым сейчас не было места. Опасность была слишком близка. Ответственность за двоих не то, что ответственность за себя одного.
Внезапно в мозгу Кэтлин возник другой голос. Дрожащий от слез детский дискант, пытающийся приказывать. Изо всех сил старающийся казаться смелым и взрослым и сделать так, чтобы мама больше не плакала.
— Будь осторожен, — наставляла она, тыча пальцем отцу в грудь, словно тот был не капитаном военно-морской авиации, а непослушным мальчишкой-сорванцом. — Мы с мамочкой будем ждать, когда ты вернешься домой.
Его объятия. Его улыбка. Она снова увидела ее впервые за долгие годы. Яркая, белозубая улыбка уверенного в себе человека.