Эм Джи ощущал необыкновенное спокойствие. И защищенность. Ему было тепло и уютно. Кто-то бережно поддерживал его голову, щека лежала на чем-то мягком. Чем бы это ни оказалось впоследствии, пахло оно женщиной — смешанным ароматом мыла и чистого тела. Чудесный букет. Оно было живым — у самого его уха билось человеческое сердце.
Он не знал, что и думать. Последнее, что Эм Джи помнил, это взрыв боли в боку, к которому прикоснулась проклятая кочерга. И пепельно-серое лицо потрясенной Кэтлин, сделавшей это. Затем последовал калейдоскоп обрывков старых снов и старых воспоминаний, переплетавшихся в одурманенном мозгу.
Он помнил тихий голос и нежные пальцы на своей щеке. Но забытье было слишком глубоким, чтобы ответить…
Кэтлин, хрупкая, нежная Кэтлин с железной волей на себе вытащила его из-под пуль убийц и все время, пока они угоняли одну машину за другой и прорывались сквозь оцепления, помогала держаться ему на ногах. Кэтлин, и не подозревавшая о своем мужестве. С огромными тревожными глазами и острым как бритва язычком. Его голова покоилась на груди девушки, от которой он никак не мог ожидать помощи.
Он хотел удивить ее. Убедить, что Майкл Джордж Тобин не хлюпик, что пули от него отскакивают, как от стенки горох. Что он супермен, жующий железные опилки и выплевывающий гвозди. Он собирался открыть глаза, улыбнуться и сказать что-нибудь остроумное.
Однако тело ему не подчинилось.
Глаза словно залепили пластилином. Во рту пересохло. Горло забила наждачная бумага. Руки и ноги отказывались ему повиноваться. Наконец ему удалось открыть глаза, когда они понемногу привыкли к свету, включился мозг.
Она спала сидя. Голова запрокинулась на подушки, подложенные под спину, волосы ниспадали, как занавес, сотканный из золотых нитей, кожа молочно белела. Было заметно, что она плакала. Глаза опухли от слез, на лице застыла тревога. Девушка крепко обнимала его, как будто боялась, что Тобин исчезнет, настоит ей только разжать руки. Эм Джи чувствовал силу ее объятий, тепло ее ног и восхитительный изгиб ее живота, к которому прижималось его бедро. И страстное желание не двигаться наполнило все его существо.
Желание никогда не отрывать взгляда от ее лица, никогда не забывать о страхе в ее глазах, терпении, заботе и поддержке, которыми она так щедро одарила его.
Эм Джи прекрасно понимал, что все его надежды напрасны, что она оказалась рядом только из жалости. Что ж, ему все равно. Дареному коню в зубы не смотрят.
Как будто уловив его мысли, Кэтлин открыла невероятно голубые глаза и нахмурилась, увидев, что ее рассматривают. — Эм Джи? А кто же еще, хотел сказать он, но на это не было сил. Он оказался способен только на слабую усмешку.