Третий «Юнкерс» оставил в покое пароход и сбросил бомбы на орудие, сбившее его собрата. Попал не совсем точно, но зенитку перекосило, разбросало артиллеристов. На единственное уцелевшее орудие, которое посылало снаряд за снарядом, обрушились оба «Юнкерса», посылая длинные очереди из спаренных носовых и кормовых установок.
Фонтанчики расколотой в брызги гальки добежали до уцелевшей зенитки, перехлестнули ее, ударили по металлу, сбросили с сиденья девушку-наводчицу, вторая упала рядом и свернулась в клубок. Оба «Юнкерса», сделав петлю, снова обстреляли зенитные расчеты. Убегавшая подносчица снарядов покатилась по земле, гимнастерка окрасилась красным.
– Девок бьют, — кричал Афоня Шишкин, — грозя «Юнкерсу» кулаком.
Подбежал к съежившемуся пареньку-часовому и, выдернув винтовку, раз за разом выпустил по самолетам пять пуль. Один раз попал точно, на капоте, возле мотора, сверкнула голубая искорка. Хоть и с запозданием, из гнезда, обложенного мешками с песком, ударил зенитный пулемет ДС-39. Длинная очередь прошила крыло «Юнкерса-87», заставив резко отвернуть в сторону.
Сзади налетел другой «Юнкерс» и спаренной очередью перехлестнул гнездо, разбив корпус пулемета и тяжело ранив девушку, командира расчета.
Но порезвиться немецким самолетам не дали. Афоня Шишкин садил пулю за пулей, сопровождая каждый выстрел матом. Паренек-постовой цеплял Афоню за штаны и просил: «Дяденька, отдай винтовку».
– Пошел на хрен, сопляк!
Фатеев прибежал с пулеметом Дегтярева и, встав за бетонную тумбу, ударил очередью бронебойных по кабине пикировщика. Стекло покрылось сетью мелких пробоин и трещин, замолчала кормовая спаренная установка. Никогда еще вражеским самолетам не оказывали такого ожесточенного сопротивления. Били из винтовок, автоматов ППШ, «томпсонов», трофейных МП-40.
Даже капитан-лейтенант Маркин стрелял из трофейной автоматической винтовки. За минуту выпустил все три магазина и закурил, азартно подбадривая ребят.
– Так их, сволочей! Думали, здесь, как по проспекту, гулять можно.
Один из самолетов завилял, видимо, повредило систему управления, и стал набирать высоту, рыская по сторонам. Другой «Юнкерс» уходил следом, оба кормовых пулемета задрались вверх, стрелок был убит или тяжело ранен. Исчезающую среди облаков пару провожали свистом и матом:
– Нажрались, суки!
– В следующий раз вообще без штанов оставим!
Но через считаные минуты веселье перешло в горькое чувство досады и сострадания к девушкам-зенитчицам. С ними зубоскалили при встречах, у каждой имелся свой кавалер, вспыхивали любовные истории, были ревность и расставания.