— Вам лучше немедленно уйти, пока еще не поздно!
— А на какой машине вы ездите? «Мерседес»? BMW?
Джон чувствовал себя адвокатом в телевизионном шоу. Может быть, он и стал бы адвокатом. Если бы Майкл Ормевуд не вторгся в его жизнь, Джон Шелли, возможно, был бы сейчас доктором, или юристом, или учителем, или… Кем еще? Кем бы он мог стать? Он этого уже никогда не узнает. И никто этого не узнает.
— Джон! — окликнула его Джойс тревожно.
Его голос уже не был таким жестким, когда он спросил:
— А как насчет кольца у вас на пальце? Сколько стоит оно?
— Убирайтесь из моего дома!
— Вы ведь юрист, — сказал Джон, — и, очевидно, очень хорошо зарабатываете, выставляя людям иски на все, что у них есть.
Он снова оглядел все эти бесполезные вещи.
— Я хочу, чтобы вы ушли! — заявила Лидия. — Я хочу, чтобы вы сделали это немедленно!
— А я хочу этот дом! — ответил Джон, обходя комнату и размышляя над тем, что может заставить ее сломаться. Он снял со стены черно-белую картину. — Я хочу это, — сказал он, бросая полотно на пол и идя дальше. — Я хочу этот рояль.
Он подошел к Джойс. Что бы ни произошло, ничто не будет значить для него больше, чем осознание того, что она ему поверила. Майкл попытался уничтожить его, но Майкла больше нет. Ничто не может изменить прошлого. Все, на чем они могут сосредоточиться сейчас, — это только будущее.
— Помнишь, мама кричала на нас, чтобы мы разучивали гаммы? — спросил он сестру.
— Постоянно.
Джон пробежал пальцами по клавишам.
— Ей бы это понравилось, — сказал он, проигрывая несколько нот, которые запомнил из далекого-далекого детства. — Ей бы понравилось, что я снова занимаюсь музыкой.
— Да, — согласилась Джойс с грустной улыбкой. — Думаю, она была бы рада.
— Все, с меня довольно! — выкрикнула Лидия.
— Думаю, вам следует аккуратнее подбирать слова, разговаривая со мной, — предупредил Джон.
Лидия уперлась рукой в бок.
— У вас нет никаких оснований, требуемых для уголовного дела. Даже с учетом этих последних… инсинуаций… ты будешь выступать против моего сына, и у тебя нет никаких доказательств.
— В гражданском процессе «бремя доказательства»[23] проще. Вы и сами это знаете.
— Вы хотя бы представляете себе, на сколько лет я смогу растянуть показания под присягой и вообще слушание этого дела? — Она улыбнулась крокодильей улыбкой, блеснув жемчужно-белыми зубами. Потом заговорила тихим, ломающимся голосом: — Я старая женщина. Это ужасный удар для меня. У меня были хорошие времена и плохие…
— Я могу заморозить все ваши активы, — сообщил ей Джон. — Я уверен, у вас будет предостаточно плохих времен, когда вы будете жить в однокомнатной квартирке на Буфордхайвей.