— Ты точно издеваешься надо мной!
— Нет, — сказал. — Вовсе нет. — Он отступил на пару шагов и вытянул руки в стороны, чтобы она могла видеть, что он не собирается мастурбировать. — Просто расскажи мне о своем первом поцелуе.
— Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о поцелуе с сестрой? С моим отцом?
— Нет, — сказал он, качая головой. — Только прошу тебя, не лги мне.
Она скрестила руки на груди и оглядела его с ног до головы.
— Ты серьезно дал мне пятьдесят баксов, чтобы я рассказала тебе о своем первом поцелуе?
Он кивнул.
Робин огляделась по сторонам и снова взглянула на него. Потом пересчитала деньги, беззвучно шевеля губами и перекладывая мятые купюры из одной руки в другую.
— Ну ладно, — наконец сказала она, пряча пачку наличных под рубашку. — Это был Стиви Кампано.
Имя рассмешило его.
— Да, — подтвердила она и впервые за все это время улыбнулась. У нее были идеальные ровные зубы. — Настоящий Ромео этот наш Стиви.
— И ты пошла с ним?
— Да нет, конечно, — обиженно сказала она. — Он был на два года младше меня, один из приятелей моего брата. Мы просто как-то играли вместе.
— Играли во что? — Брови ее нахмурились, и он быстро добавил: — Нет, я не то имел в виду. Я просто хотел узнать, что вы делали.
— Купались в бассейне, — поколебавшись, ответила она, очевидно, по-прежнему пытаясь сообразить, к чему он клонит. — Я только потому и пошла с братом, что у Стиви был свой плавательный бассейн.
Джон почувствовал, что невольно улыбается.
Она решила продолжить рассказ.
— Светила полная луна и все такое, а мы купались в бассейне, баловались и валяли дурака. Он посмотрел на меня, я посмотрела на него, а потом он наклонился и поцеловал меня.
— По-настоящему или по-детски?
— Это был детский поцелуй, — сказала она, и улыбка волшебным образом преобразила ее лицо. Она действительно была очень красива — о таких брюнетках с оливковой кожей поэты слагают стихи.
Ее улыбка вдруг стала озорной.
— А потом был настоящий поцелуй.
— Вот так Стиви! — сказал Джон, представляя себе эту картину: луна и семейный бассейн на заднем дворе, в котором плавают всякие надувные штучки и игрушки. — Сколько же тебе было лет?
— Тринадцать, — призналась она.
— Выходит, Стиви было…
— Десять. Ну да, я знаю. — Виноватым жестом она подняла руки. — Совращение малолетних. Признаю, виновна.
Джона поразила ее какая-то детская бравада.
— Боже, думаю, когда мне было десять, я и понятия не имел, что такое целоваться с языком.
— Да уж. Мне было тринадцать, но я этого тоже не знала, — сказала она, а потом рассмеялась: может, из-за нахлынувших воспоминаний, а может, от абсурдности всей этой ситуации.