— Мы собрались в торговый центр с Сьюзан и Фэй.
— Придешь после этого.
— Я там почти никого не знаю, — сказала она. — К тому же, думаю, после того, что случилось, тебя не выпустят из дома.
Выходит, уже вся школа знала о том, что он попал в больницу. А Джон считал, что у него есть еще пара дней, прежде чем произойдет утечка информации.
— Выпустят, — сказал он и подумал об отце, о том, как он смотрел на него сегодня утром. Точно так же, брезгливо поджав губы, он смотрел на мертвого дядю Барри, лежавшего в гробу. Обжора. Бабник. Торговец подержанными автомобилями.
— А где живет твой кузен? — спросила Мэри Элис.
Джон назвал ей адрес: это было в трех улицах отсюда.
— Приходи, — сказал он. — Скажи, что придешь.
Она снова сморщила носик, но на этот раз уже дразня его.
— О’кей, — ответила она и, оставляя себе пути для отступления, добавила: — Я подумаю.
11 октября 2005 года
Джон лежал на кровати и дремал, когда в дверь его комнаты в ночлежке постучали. Он перекатился на бок и, прищурившись, взглянул на часы. Шесть тридцать. Вставать на работу ему было только через час.
— Тук-тук, — произнес женский голос, и он со стоном снова откинулся на подушку. — Проснись и пой, мой маленький певчий! — пропела Марта Лэм.
Первым, что он узнал о своем надзирающем офицере по условно-досрочному освобождению, было то, что она обожает внезапные проверки.
— Минутку! — откликнулся он, усаживаясь на кровати и сонно потирая глаза.
— Никаких минуток, ковбой, — настойчиво сказала мисс Лэм вежливым, но твердым голосом. — Немедленно открывай дверь, слышишь меня?
Он сделал, как было велено, потому что знал: если она вобьет себе что-то в голову, то может усадить его обратно за решетку еще сегодня.
Марта Лэм стояла в дверном проеме, опираясь рукой о косяк, и на губах ее цвела радостная улыбка, как будто она была просто счастлива видеть его. Одета она была как обычно: черная отглаженная рубашка, жилет из ткани с золотой нитью и черные кожаные брюки в обтяжку. Та ее часть, которая находилась между вульгарными туфлями и внушительным «глоком» в кобуре на поясе, вполне могла бы принадлежать девушке из какого-нибудь глянцевого журнала.
Она мельком взглянула на его трусы-боксеры и махнула рукой в сторону ванной комнаты.
— Пойди отдай честь своему маленькому генералу. А я тут пока одна посижу.
Джон прикрылся руками, чувствуя себя пятнадцатилетним мальчишкой.
— Мне просто в туалет нужно, — пояснил он.
Она снова радостно улыбнулась ему; благодаря тягучему южному произношению слова ее прозвучали даже как-то вежливо:
— Возьми стаканчик в коридоре возле бачка с водой и наполни его для меня, договорились?