В последнее время ее умение владеть собой подверглось тяжелейшим испытаниям, поэтому она не очень внимательно следила за словами.
Лили прошла через просторный холл и оказалась в коридоре длиной почти в сто футов. По одну сторону коридора располагались стеклянные двери, через которые в помещение попадал свет. Заглянув в одну из них, она увидела строго распланированный сад с яркими зелеными лужайками и дорожками, выложенными бордюрным камнем. Небольшая прогулка – вот что ей нужно! Лили накинула шаль на плечи и, выйдя наружу, с наслаждением вдохнула холодный воздух.
Сад был прекрасен. Величественный, пышный, он был разделен на секции аккуратно подстриженными живыми изгородями. Первая секция представляла собой уютный садик с крохотным ручейком и небольшим прудом, заросшим лилиями. За ним располагался розарий, где многочисленные клумбы с цветами окружали огромный куст редкой эйрширской розы. Лили прошла вдоль садовой стены, увитой виноградом и вьющейся розой, спустилась по истертым ступеням на террасу, с которой открывался великолепный вид на искусственное озеро. На террасе журчал фонтан, вокруг него важно вышагивала стая павлинов. В этом замечательном саду царили спокойствие и безмятежность. Он казался волшебной сказкой, царством любви и добра.
Внимание Лили привлек фруктовый сад в восточной части поместья. Он напомнил ей о лимонном саде на итальянской вилле. Она прожила на той вилле два года.
Большую часть времени они с Николь проводили в саду или позади небольшого особняка, в крытой галерее с многочисленными колоннами. Иногда она водила Николь на прогулку в ближайший тенистый лес.
«Не думай об этом! – гневно приказала она себе. – Не смей!»
Однако воспоминания были четкими и ясными, как будто все случилось вчера. Лили села на край фонтана и поплотнее закуталась в шаль. Ее взгляд устремился к лесу позади озера, и она вспомнила…
* * *
– Домина! Домина! Я принесла с рынка столько вкусного: мягкий хлеб, душистый сыр, доброе вино. Помогите мне собрать фруктов, и на обед мы…
Лили остановилась, удивленная тем, что в долине царит неестественная тишина. Ее бодрая улыбка угасла. Она поставила корзинку возле двери и прошла в дом. Как все местные женщины, она была одета в полотняную юбку и в блузу с длинными рукавами. Голову прикрывал большой платок. Из-за черных кудрей и безупречного итальянского ее часто принимали за итальянку.
– Домина? – осторожно позвала она.
На ее зов наконец-то вышла экономка. Ее обветренное морщинистое лицо было мокрым от слез, из косы, уложенной вокруг головы, торчали седые пряди.