— Что происходит? — резко спросила госпожа кардинал.
— Вилдар Криэ, также известный как Профессор, — объявил один из полицейских, — вы арестованы по обвинению в убийстве капрала внутренней инквизиционной гвардии Андраша Мрочека и капитана Эстебана Ханеры.
Криэ тихонько застонал от возмущения.
— Вы что, с ума сошли?! — вознегодовал Эрик. — Вы что, не видите — он ранен, его нельзя никуда забирать! Я как целитель вам этого не позволю!
— Князь Высокого дома Эрик ди Таэ, вы подозреваетесь в соучастии в убийстве капрала Мрочека, а посему тоже подлежите задержанию! — холодно отчеканил все тот же служитель закона.
Такого поворота Эрик не ожидал, но, как оказалось, это были еще не все приготовленные для них сюрпризы. Вперед выступил представитель инквизиции:
— Госпожа кардинал Злата Пшертневская, вы подозреваетесь в преступлениях против Единой всеблагой матери-церкви и посему до окончания заседания синода будете находиться под стражей в своем кабинете. По завершении заседания и вынесении приговора вас либо препроводят в инквизицию, либо поместят под домашний арест. Вся документация вашего отдела будет опечатана.
Бледная словно мел Пшертневская молча следила за тем, как Профессора перекладывают на транспортировочные носилки, а на Эрика надевают шанторевые браслеты.
— Мы опоздали… — едва слышно шептала она. — Боже мой, мы все-таки опоздали…
Княжна проснулась от ощущения того, что на нее кто-то смотрит. Она уловила на своем лице легкое дыхание Хьюго и мысленно задалась вопросом: «А можно ли смотреть, имея на глазах плотную повязку?»
— Хьюго, если вы сейчас начнете извиняться и нести прочую чушь, клянусь, я вас убью!.. — не открывая глаз, выпалила чародейка.
— Эм-м… — Де Крайто замялся. Он понятия не имел, о чем в таких ситуациях следует говорить и следует ли вообще что-то говорить… Да и извиняться вроде бы не за что. — Анна, вы демон… — растерянно пробормотал он, откидываясь на подушку.
— А вот это спорный вопрос… И вообще, кто-то же должен был разрядить ситуацию.
— И вновь вы смеетесь надо мной! — В голосе Хьюго звучала горечь.
— А что, плакать прикажете? — Княжну этот несуразный разговор уже откровенно начинал забавлять. — Знаете, после вашего вчерашнего признания в наших отношениях наступила крайняя точка, после которой либо «да», либо «нет». И кто осудит меня за то, что я выбрала «да»?
— Анна, господи, вы сводите меня с ума… да что там, уже свели! — в отчаянии простонал Хьюго, зарываясь лицом в подушку.
— Дозволено ли мне сказать, что вы сделали то же самое со мной? — в тон ему откликнулась чародейка.