– Не забудьте только нас забрать, – добавил я, закуривая.
Аборигены с кладбища заводили носами, жадно ловя дымок. Они тоже встали в очередь, чтобы помыть руки. В общем, чувствовали себя как дома.
– Вот вы, Пренон, – как всегда! – Хозяин дома упер руки в бока. – Не выпить с вами, не закусить! Сколько можно повторять: курица – это не птица! Крылатым на Эдеме позволялось употреблять в пищу курятину.
– Вернусь через сутки, – сообщил Пренон, пропустив тираду Козловского мимо ушей.
– Сутки Гнезда? – уточнил я.
– Конечно, – усмехнулся пилот. А потом посерьезнел, подобрался и сказал: – Примите соболезнования, союзники. Как у вас говорят: пусть земля будет пухом!
Пренон раскланялся с хозяином, повернулся кругом и ушел. Высокий, подтянутый, в черном комбинезоне пилота. И с коротким серо-белым пером за ухом.
– Вот индюк! – обронил вполголоса Задорожный.
– Не-не-не! – живо возразила Анна Козловская. – Хороший парень. Свой. Даже женить его хотели на девочке с Земли.
Старпом указал глазами на Настасью:
– На ней, что ли?
– Не-не-не! – снова возразила Козловская. – За этой очередь стоит: вот прям до Земли Ненасытных хвост тянется.
Я совсем не знал мирографию Убежища, но подумал, что Земля Ненасытных, должно быть, находится где-то далеко.
– Откуда же у вас столько молодых ребят наберется? – удивился Задорожный.
– Ну, дык, – хмыкнул Алексей Козловский. – Нам не обязательно, чтоб прям уж молодой был. Это – раз. А недавно студенты-биологи с Земли пожаловали. Я вот думаю, если они биологи, то за моими курами ухаживать смогут?
Настасья вылила остатки воды под ствол березки-мутанта и фыркнула.
– Так они ведь – проездом! – ухмыльнулся Задорожный. – Смотри, отец! Заберут на Землю дочку!
– Я им покажу – проездом! – приосанился Козловский. – Пролетом пронесутся! На Земле ловить нечего…
– А на Убежище? – поинтересовался я.
Козловский не ответил. Огладил бороду, затем жестом пригласил меня пройти в сени. Было ясно, что этот фермер более или менее твердо стоит на ногах: поселок выживал во многом благодаря его птицеводству.
Из тумана вышел отец Антоний. Он сменил рясу на старенький коричневый костюм. И все потянулись в дом. Прятуны – тоже. Аборигены успели приодеться: один накинул на голый торс пиджак с чужого плеча, второй – майку-сеточку, третий – спортивную куртку.
Расселись за столом. Последним примостился на табурете возле выхода Гагаринов. Аборигены тут же принялись заполнять свои тарелки тушенкой и жареной курятиной. А Настасья тем временем расставляла перед собравшимися глубокие тарелки, в которых дымилось харчо.