– Насколько мне известно, у Беркли было множество романов, на его лице лежит печать безнравственности и порока. Ах, мама говорит, что даже минутный разговор с ним может запятнать репутацию любой девушки!
– Возможно, он ищет богатую невесту?
Элен расхохоталась.
– Да ты что, никогда не слышала о семействе Беркли?
Они владеют корабельной компанией! У них поместья в Сомерсете, Девоншире, замок в Северне.., и целый квартал в Лондоне!
– Да таких "богачей" сколько угодно! Проигрывают в казино тысячи фунтов за ночь, а живут в долг.
Элен помолчала, оставив без внимания слова Розали.
– Он так хорош – высокий, смуглый, а какие манеры!
И все время ходит с таким скучающим лицом!
– Еще бы, когда все вокруг только и думают, как бы заманить его в свои сети!
– А что за прелесть его улыбка! Нет, все, что ему нужно, – это облагораживающее влияние женщины.
– Ну-ну… – Розали коснулась бледной руки Элен. Ей вдруг ужасно наскучило слушать об этих людях, которых она, вероятно, никогда не увидит, и о балах, на которые никогда не попадет.
– А еще, представь себе, виконт…
– Ты потом расскажешь мне, – с улыбкой перебила ее Розали. – А пока давай займемся французским языком.
– Умоляю тебя, не сейчас, у меня жутко болит голова!
– Тебе нужен свежий воздух. Хочешь, я пойду с тобой?
– Мне нужен отдых. Принеси-ка мне апельсиновой воды и носовой платок, да скажи на кухне, чтобы через час подавали обед. И не забудь отдать Эмилии белые туфли, пусть починит ленты. – В ее голосе звучали снисходительные нотки. Розали сразу вспомнила о леди Уинтроп.
– Хорошо, – сказала она и, взяв туфли, тихо вышла из комнаты.
– Черт бы их всех драл! – с отвращением сказал старый граф Беркли. – Нас ждет еще одна война с Францией, если эта торговая политика будет продолжаться. Наши дела основательно запутались.
Его лицо, глубоко изрезанное морщинами, было бледным. Он нервно постукивал по столу старческой рукой.
Стол, как и вся мебель в комнате, был сделан в китайском стиле, с ножками в виде тигриных лап. Тяжелая и неуклюжая мебель как-то странно соответствовала внушительной внешности графа.
– Твои развлечения подождут, – с раздражением сказал он внуку. – Давай-ка собирайся во Францию.
Разговоры с Рэнделлом, по словам самого старого графа, портили ему процесс пищеварения. Дед и внук были очень похожи друг на друга и внешностью, и характерами, хотя Рэнделл был, пожалуй, чуть смуглее и отличался некой врожденной черствостью, присущей, впрочем, почти всем членам этого рода. К нему как нельзя более относились слова: человек неплохих способностей, но слишком вольных правил. Ему не привили любви к постоянству, О нем говорили как о дерзком и бессердечном человеке, и граф считал это вполне заслуженным.