Оставшиеся дрались с яростью. Люди Деция, рассредоточенные на участке от Северных ворот до башни Константина, стреляли из луков и гастрафетов, больше подходящих неумелым ополченцам, швыряли вниз камни, орудовали заранее приготовленными рогатками, переворачивая штурмовые лестницы. На взгляд Деция держались они неплохо — все эти крестьяне, ремесленники, торговцы, городские гуляки, превратившиеся теперь в солдат и защитников своего города. Уже в пяти местах завязывалась рукопашная схватка, но всякий раз готов сбрасывали вниз. Каждый раз, как приходилось браться за меч или стрела свистела слишком близко, у Деция сердце кровью обливалось. Боялся не за себя, за Камилла. Все-таки единственный сын, а это лишь его второй бой.
Воспользовавшись краткой передышкой, Деций утер пот и копоть со лба и огляделся вокруг. От воплей десятков тысяч людей и лязга оружия закладывало уши. Позади в городе полыхали пожары, среди них метались какие-то тени. Под руководством немногочисленных пожарных команд, остававшиеся там старики, женщины, дети, рабы передавали по цепочкам ведра с водой, пытаясь погасить пламя. Там шло свое сражение, сражение с огнем, со своими жертвами, трусами и героями, сражение, невидимое защитникам стен. Под стеной и в поле колыхалось людское море.
Деций исподлобья поглядел на осадные башни. Вот где главная опасность! Они ползли медленно, но были уже в полустадии от стены. Каждую башню тащила упряжка волов. Деций видел, что на его участок нацеливаются сразу две из них, каждая выше стены почти на два десятка локтей. Дальше в поле, освещенном отблесками пожара, угадывались силуэты еще восьми этих чудищ. Если они доберутся до стен…
— Всем лучникам — стрелять по волам! — закричал он, стараясь перекрыть шум битвы. — Все — по волам!
Его слова заглушил страшный грохот. Удачный выстрел баллисты обрушил изрядный кусок башни Константина, и тут же, словно в ответ, снаряд катапульты, пущенный со стены, угодил в одну из осадных башен, там, вдалеке. С ужасным треском башня накренилась и рухнула внутрь себя, похоронив под собой десятки солдат. Бойцы на стене разразились ликующим криком, Деций тоже не удержался, выбросив сжатый кулак в приветственном жесте. Командующий там офицер, как и он, увидел исходящую от башен опасность. Впрочем, радоваться было некогда, у него свой участок стены, за который он отвечает.
— Бить по волам! — приказывал он, пробегая по стене. — Остановить их! Остановить!
Со стены густо полетели стрелы, и вскоре утыканные ими волы взревели от нестерпимой боли. Вот один из них пал на колени, за ним другой. Видя замысел римлян, готы пытались прикрыть их щитами, но стрелы все равно доставали волов, вонзаясь в спины. Теперь все решала живучесть этих огромных животных. Фут за футом они шли вперед, из последних сил таща огромную башню. И все же одну упряжку лучникам удалось остановить. Башня замерла в двух версах от стены, и сдвинуть ее дальше не было никакой возможности. Со второй башней так удачно не получилось. Готы выстроили вокруг ее упряжки что-то вроде черепахи, а поверх набросали толстые кожи. Одновременно они пошли в новую атаку на стену, вынуждая римлян вместо луков взяться за мечи и копья. Несмотря на все старания защитников, башня неумолимо продвигалась вперед.