– Кучно выбросили, – резюмировал главстаршина Федосов, командир нашей группы. – Как с ногой, вывиха нет?
– Да нормально, – пробормотал я, освобождаясь от ранца и расконтровывая чехол с пулеметом.
– Упаковываем купола в сумки и идем за Никитосом, а то «радюга» больше всех загружен, Брейк в головняке. После подбора на борт радиста выдвигаемся вон на ту высотку и определяемся с местом и базой.
– Командор, тебя когда каплей инструктировал, по времени расклады давал? – задал наводящий вопрос Зеленый и смачно зевнул. Он явно хочет выспаться. С недавнего времени мастер спорта по плаванью Зеленов начал привлекаться к тренировкам сборной флота, поэтому начал страдать недосыпом.
– Времени валом, тем более что вечереет, а в ночь, как я помню, бросать будут только в следующий месяц. Завтра с утра попрут. Наши парашютисты еще не подъехали, свои станции и приборы не развернули, так что можем не торопиться. Главное – определиться и сеанс отработать.
– Чего тут определяться, – буркнул я, мостя сумку с куполом на пузо, – как будто и так не ясно?
– Поясни?
– Ну, летели мы минут сорок от нашей площадки, значит, кидают где-то дальше на материке. Второе – вертолетчики были не флотские, а сухопутные.
– Ну, – поторопил Федос. Саня иногда жутко «тупит» и прямых намеков категорически не понимает.
– Кнехты гну! У них тут прыгает только спецназовская бригада, значит, и сбросили на их площадку. Достанешь карту, увидишь, там населенный пункт должен рядом быть, Корсаковка, по-моему. Поселок и трассу ты сам видел, когда в стропах болтался.
– Пойдем, – буркнул уязвленный главстаршина, и мы, не торопясь, пошлепали за радистом, который абсолютно не торопился занять место в боевом порядке группы.
Через час мы разбили дневку и, развернув станцию, стали маяться от безделья. Уткин отработал обязательный сеанс и, плюхнувшись рядом со мной, пытался с помощью поискового приемника поймать какую-нибудь задушевную музыку. Я иногда прикладывал бинокль к глазам, осматривал окрестности. В поселке неподалеку был слышен лай собак и мычание коров, начал зажигаться свет в окнах. Зеленый мирно похрапывал, изредка портя воздух и пугая Федосова, колдующего с шифроблокнотом под плащ-палаткой.
Никита, наконец, что-то поймал и, довольный, начал подпевать.
– Уткин, заткнись, мы же на фишке, – незлобно приструнил я радиста.
– А чо? Один хрен, нас никто не слышит! На, послушай! – протянул он мне наушник.
На волнах эфира жалобно раскачивался Юрик Шатунов с песней про седую ночь.
– Тьфу, мля, ничего поинтересней нету? – поморщился я, передавая головной телефон обратно.