— Это постоянная головная боль, — сухо ответил Морган, отложив в сторону книгу. — Моя голова опробовала на себе крепость всех дверных рам в Лондоне.
Вивьен сочувственно улыбнулась:
— Должно быть, в детстве вы были долговязым и ужасно неуклюжим.
— Как обезьяна на ходулях, — согласился он, рассмешив ее.
— Бедный мистер Морган. Вас, наверное, дразнили все кому не лень?
— Бесконечно. А когда становилось невмоготу терпеть насмешки, приходилось драться. Каждый мальчишка в округе считал делом чести отлупить самого длинного парня из «Обители милосердия».
— «Обитель милосердия», — повторила Вивьен незнакомое название. — Это школа?
— Сиротский приют. — Не успели эти слова слететь с губ Моргана, как он пожалел о своей откровенности. Он бросил непроницаемый взгляд на притихшую Вивьен. На миг вызов — а возможно, и горечь — вспыхнул в глубине его зеленых глаз. — Я не всегда был в приюте, — пробормотал он. — Мой отец продавал книги. Он был неплохим человеком, но ничего не смыслил в делах. Несколько неудачных займов, предоставленных друзьям, и последовавшие за этим неприятности привели семью в долговую тюрьму. Ну а если ты попал туда, то выбраться невозможно. Как заработать деньги для уплаты долгов, находясь в тюрьме?
— Сколько вам тогда было лет? — спросила Вивьен.
— Девять или десяти. Не помню точно.
— И что дальше?
— В тюрьме началась эпидемия. Мои родители, и две сестры умерли. Мы с младшим братом выжили, и нас отправили в «Обитель милосердия». Через год меня выкинули на улицу за «нарушение внутреннего распорядка».
Он рассказывал об этом без всяких эмоций, но Вивьен чувствовала в его словах боль и ожесточение.
— Как же вы провинились? — осведомилась она.
— Мой брат, Джек, ростом не вышел и был слишком чувствителен. Находилось немало желающих поиздеваться над ним.
— И вам приходилось его защищать, — догадалась Вивьен.
Он кивнул:
— После одной особенно жестокой драки директор приюта перелистал мое дело, в котором пестрели такие эпитеты, как «необузданный» и «неисправимый». Последовал вердикт, что я представляю опасность для других детей. Меня выставили за пределы приюта без еды и каких-либо вещей, кроме тех, что были на мне. Двое суток я проторчал за воротами, с воплями требуя, чтобы меня пустили назад. Я знал, что Джек пропадет без меня. Наконец ко мне соизволил выйти один из учителей и пообещал, что присмотрит за братом. Он посоветовал мне убраться подальше и постараться чего-нибудь добиться в жизни. Я так и поступил.
Вивьен представила себе мальчика, одинокого и испуганного, оторванного от единственного близкого ему человека… вынужденного пробиваться в жизни без чьей-либо помощи. В подобной ситуации проще простого свернуть на кривую дорожку преступлений и насилия. Грат же посвятил себя обществу, которое обошлось с ним с поразительной жестокостью и бессердечием, отнюдь не считая себя героем. Напротив, сознательно играл роль бездушного эгоиста, который служит закону только из соображений выгоды. Каким же человеком надо быть, чтобы, помогая другим, скрывать собственные благородные мотивы?