– Вилки пересчитай! Ложки чайные… – крикнула официантка, совсем уже вытесненная за порог Катериной Егоровной, которая так укоротилась, что едва доходила ей до пояса. – Потом недосчитаешься!
Анна пошарила вокруг себя.
– Илюша, где моя сумка? – вдруг хватилась Анна. – Там, там, в сумке…
Илья, с трудом повернувшись, полез под стол.
– Вот она, – Лапоть через чьи-то плечи протянул Анне сумку. Она повисла тощим мешочком. Глаза у Лаптя были слепые, набитые кашей.
Анна схватила сумку. Совсем легкая. Ощупала ее. Нет кристалла. Господи, что же это?
Кто-то качнул большой абажур. Свет пополз на потолок, потом, стекая со стены, озарил на миг и сознание Анны. Она увидела в глубине комнаты голую женщину. На ее груди были круглые часы и широкая мужская рука. Анна выпрямилась и подняла руки, чтоб остановить свет плывущего на нее абажура. Свет окатил Андрея и девушку в красном платье. Прядь ее черных прямых волос упала на рукав Андрея и сломалась. Свет пошел прямо на Анну. И она, приподнявшись, чувствуя, что ее колени бьются друг о друга, напрягая голос, крикнула:
– Не его мама! Здесь все напрокат, по квитанции! Где лыжи, велосипеды… И старуха по квитанции. Почем за вечер? – Анна постаралась найти в качающемся мире лицо Лаптя. – Это все он! В сумку мою залез! Говори! Украл, украл?
Анну шатнуло назад. Лапоть, крякнув, сдвинул стол, на себя, чтоб Анне было легче пройти. Стараясь удержаться, Анна ухватила угол скатерти. Посыпалась посуда.
Длинный коридор. Все люди, люди. Кто ее держит, зачем? А, это Илья. Лицо Лаптя. Он толстым языком облизнул губы. Но язык его был живым существом, поселившимся у него во рту. От этого ей стало совсем плохо. Горло свела кислая судорога. Она с трудом вдохнула и тут же пожалела об этом, потому что вместе с горькими клубами дыма втянула в себя еще чье-то платье. Все плыли, удлинялись и втекали в нее: и женщина в красном, и голая грудь с часами, и рукав мохнатого свитера. Собрав силы, она вдохнула снова, но черные волосы, перепутавшись с мелкими кудряшками и крючками, щекоча и царапая, забили ей горло. Из волос скрутилась тугая пробка, она поднималась все выше…
Откуда-то протянулась маленькая, крепкая рука Катерины Егоровны:
– До чего бесстыжие мужики, не видят, что ли, с непривычки она.
– Анна, Анна, – беспомощно повторял Илья, – ты можешь дойти до улицы? Такси…
– В уборную иди. На замочек замкнись. Там на гвоздочке тряпочка висит чистая, – шепнула Катерина Егоровна.
Анну вырвало в унитаз.
Временно, временно…
Ее вырвало второй раз, сильнее. Стук в дверь.
– Анна! Анна! – голос Ильи. – Ну, ты как? Я отвезу тебя.