– Пройдет, пройдет. Все проходит. – Андрей незнакомо усмехнулся.
Взгляд его чуть сместился. Анна ощутила напряжение, слабый наэлектризованный волосок у своего виска. Смотрит мимо нее. Да что с ним?
– Постой, как же… – сказал вдруг Андрей, – Черт, хорошо вспомнил, мне же завтра к Генке. Договорились статью кончать.
– И я с тобой в Москву. Я дома приберусь, к Марише заскочу.
– Зачем? Зачем тебе мотаться? – Андрей перегнулся через нее и погасил ночник. Его резкий жест и внезапная темнота подтвердили окончательность решения. Но голос Андрея был привычный, мягкий. – Завтра же Валера придет, алкаш этот. Ступеньки делать. А вечером я пораньше вернусь.
– Пораньше, – повторила Анна, вздохнула глубоко и коротко, утешаясь этим словом. – Пораньше…
Рука Андрея коснулась ее лба, тронула веки. Темнота окружила Анну. Полными сна губами она поцеловала его ладонь.
На другой день Андрей не приехал. Валера тоже не пришел, обманул. Но Анна так и думала.
Она ждала Андрея до темноты, вглядываясь в кряжистый дуб у калитки. Он медленно перемешивал листву с небом, с черными птицами, заодно запутав в хитросплетениях близкой ночи чистую колючую звезду.
Еще поднимаясь по лестнице, Анна достала из сумки связку ключей. Минуту постояла на площадке у тускло сохранившегося старого витража. Чуть угадывались изломанные лилии, покрытые рыжими крапинками, следами похождений мух, задернутые мохнатой, как мех, паутиной. Лишь одно синее стеклышко светило чисто и пронзительно.
Она поднялась на пятый этаж. Старый ключ беззвучно повернулся в разболтанной скважине. В передней было полутемно. Из трех рожков люстры горел только один. И темнота сглаживала углы большой, молчаливой прихожей. Андрюша еще не пришел. А свет, да разве он выключит, всегда забывает. Но тут она услышала голоса. Торопливо-радостный голос Лаптя. На кухне из крана, кидая металлические кольца, бежала вода.
«Чего это Лапоть веселится?» – не понравилось Анне.
– Илья-то наш, Илья Ованесович, не терпится ему принять в свои утешительные объятия… К тому же, насколько я в курсе, они как раз освободились. Я имею в виду, как ты понимаешь, Любу-Любаню. Самое странное, что на этот раз вроде его и вправду зацепило. Все, все, молчу… – поперхнулся Лапоть, видимо, перехватив взгляд Андрея.
Опять заторопилась, перебивая его, вода.
– Я вообще-то совсем не об этом хотел, – голос Лаптя зазвучал, осторожно подступая, нащупывая какие-то тайные пути. – К тебе, прости, последнее время, ведь ни на какой козе не подъедешь. Я уж думал, куда кидаться. А сегодня, как узнал, – весь день прямо именинник. Наконец-то, думаю, разговелся. Давно пора, давно. Значит, все путем, как всегда. Между прочим… – голос его свернул на узкую тропинку, запетлял. – У меня, кстати, на подходе несколько этих самых вариантов и кое-что очень даже!