– Все понимаю. Более того, признаю, сам, сам виноват. Нервы женские и к тому же без привычки. Еще этот петух из деревни. Глупо, глупо получилось. Надо забыть, и все. Только ведь вот, Анна, проблема-то остается. Значит, что? Придется искать другой выход. Да, собственно, он уже имеется. И главное – по соседству, вот что ценно. Если бы вы только знали, сколько их было! Я имею в виду бывших, бывших… мужей. Что вы так смотрите? Всякие попадались, один, между прочим, даже замминистра. Но это я так, к слову. И, заметьте, почти всегда удавалось сохранить наилучшие отношения. А уж в вашем случае, извините, вы же интеллигентные люди. И ко всему прочему – такое совпадение. Их надо хватать за жабры, эти совпадения! Подумать только – все разгадать! По моим сведениям, формулы и диаграммы прямо в точку. Гордиться можете! Гениально, можно сказать… Ха-ха-ха! – Лапоть отрывисто расхохотался. – Ох, заболтался я, как всегда. Но, Анна, милая, я на вас надеюсь. Если сумеем восстановить кристалл… или новый создать… Кто знает. Ведь сроду такого не случалось, понимаете? Работал этот кристалл без отказа. А без него…
Он замолчал и взглянул на Анну. Но взгляд его замело снегом.
– Анна, почему вы меня не любите? – неожиданно спросил Лапоть.
Анна споткнулась. Маленькая собачонка сунулась ей под ноги, послышался визг и белое движение вбок вихлявого хитрого тельца. Господи, что ему надо? За что мне его любить? Анна почти с испугом посмотрела на Лаптя.
– Ну почему же? – слабо возразила она.
– Вижу, вижу. Но, в конце концов, дело ваше, – сдержанно проговорил Лапоть, а собачка, наскоро составленная из снежных хлопьев, еле видная, вертелась вокруг них. – Но ведь все равно нам не уйти от того, что нас объединяет. Оба мы хотим добра Андрею.
– Добра? Но оно такое разное, Эдик, – голос Анны невольно дрогнул.
– Бросьте, бросьте, – кисло сморщился Лапоть. – Обойдемся без банальностей. Добро – это когда человеку хорошо. Когда все крутится, как надо, и все прочее. Я насчет этого самого, ну, вы понимаете.
– Крутится? Вы о чем, Эдик? – Анна провела рукой по щеке, снег прилип к коже. Сумерки сгущались, настаивались.
– Главное, когда человеку всего хочется. Всего. А Андрею ничего не надо, разве вы не видите? А зубы, зубы! Ведь болят. Крошатся… Никогда прежде…
– У нас в поликлинике стоматолог отличный. Мужчина. Все его хвалят. Я Андрюше говорила.
– Так он не пойдет, не пойдет! – выкрикнул Лапоть. – Вы что, не видите?
– Мне тоже кажется. Андрюша нездоров. Но что я могу? – начала было Анна. Она еле различала Лаптя. Снег мелькал, роился.