– Андрей, брось, – шепнула Анна.
– Что вы подаете? Вы что подаете? – раздраженно проговорил он. – В цыпленке – волос!
– Чего дали на кухне, то и подаю, – словно оправдываясь, виновато отворачивая серое лицо, сказала официантка.
– Попрошу метрдотеля! – слишком громко сказал Андрей. Он вытянул ногу и, упершись каблуком, пристально уставился на носок ботинка, раскачивая его по дуге. К ним подошла женщина-стюардесса с гипсовой косой, уложенной на голове короной.
Она подняла тарелку на уровень глаз и внимательно оглядела цыпленка.
– Я этот столик не обслуживаю. Нелькин это столик, – словно оправдываясь, сказала толстая официантка. Она почему-то сменила туфли и теперь покачивалась уныло и неустойчиво на высоких расшатанных каблуках.
Андрей наклонился над столом, широко разинул рот и беззастенчиво вывалил язык. Потом двумя пальцами полез глубоко в горло. «Его рвет или он нарочно?» – с тоской подумала Анна.
– Неля, перемени гостю цыпленка, – спокойно сказала женщина-стюардесса и отошла.
– Да ну, я думал, выйдет смешнее, – разочарованно протянул Андрей и вдруг с непривычной грустью поглядел на Анну. – Скучно все… А ты? Вот ты, не пойму я тебя. Неужели ты еще чего-то ждешь?
– Я? Илья придет, Эдик, – растерялась Анна, понимая, что отвечает совсем не то и невпопад. Она чувствовала, эта случайно сорвавшаяся искренность – редкое мгновение близости.
– Ты правда такая дура или только прикидываешься? – без улыбки спросил Андрей.
– Здрасьте!!! – К столику, вихляя бедрами, подошла молоденькая официантка. Хитрая мордочка умной обезьянки. Свежая кожа. Короткая юбка, фонариками светят круглые коленки. И неожиданно высокая грудь, соблазнительно живая под шелковой блузкой.
Ловкие, растопыренные лапки быстро все переставили на столе. Маленький город, где узкоплечей башенкой бутылка коньяка. Все ожило. Рыба расцвела соленым атласом, посвежел и расправился букетик петрушки, блеснули шарики икры.
Андрей равнодушно смотрел в сторону. Сорвалось мгновение, упустила. Надо было… А что надо было?
Стало неожиданно тихо. Музыканты один за другим исчезли за полукруглой дверью, открывшейся в глухой стене.
– Аппетита вам!
На столе появилась тарелка с безголовым коричневым цыпленком, старательно продолжавшим свой полет. Андрей с отвращением отодвинул тарелку, налил коньяка в большой бокал и залпом выпил.
– И ты выпей. И ты. Ну! – почти приказал он.
Анна послушно, как горькое лекарство, выпила большую рюмку коньяка. На последний глоток не хватило дыхания, она захлебнулась, раскашлялась. Андрей поморщился, вытер ладонью щеку, видно, Анна, закашлявшись, обрызгала его.