Милочка увидала Анну и тоненько присвистнула:
– Надо же так неудачно упасть! Вполне могли без глаза остаться.
Сразу же на гладком белом столике появились коробочки, флаконы, кисточки, какие-то баночки. Как только они помещались в сумке у Милочки?
– Вы только не двигайтесь, Анна Георгиевна. Макияж, макияж! – Милочка ласкалась, мурлыкала, терлась, как кошка, но сквозь сочувствие и жалость проступало торжество: и ты, как все, и у тебя, как у всех, хоть и шуба из песца. Милочка красила, подмазывала, подправляла, а сама, отвлекаясь на свое, шептала: – Мамочка моя, ну, до конца, совсем ошизела с бабкиными пеленками. Сама пьет и для Вовчика про запас бутылку держит, чтоб он ее… ну, сами понимаете. Какие у вас глаза синие, даже на удивление, просто василечки! Только вы мне не мешайте, не плачьте, Анна Георгиевна. Я уж тут под глазом в три слоя: и тон, и пудра. Потечет все к чертовой матери.
– А я и не плачу, – чужой улыбкой улыбнулась Анна.
Она посмотрела в зеркало. Лицо странное, тоже чужое. Из запотевшей дымки проступилà заемная незнакомая красота. Что с ней сделала Милочка?
Милочка со вздохом разочарования уронила руки.
– Не выйдет ничего, Анна Георгиевна, ваши глаза сами плачут. Зря я только на вас дорогие средства трачу. Все понапрасну. Все растекается. Давайте лучше я к Нонне сбегаю. Я ей про вас расскажу, она мигом бюллетень подмахнет. На пять дней, как раз до Нового года…
Анна только хотела сказать: «Не надо», но Милочка уже выскочила из кабинета.
Анна уже привыкла, что дом часто встречает ее нежилой пустотой, но сейчас комнаты показались ей полными пустым молчанием и холодом.
«Ничего, приму анальгин и полежу, – подумала Анна. – Андрюша вчера был такой нежный, может, и сегодня…»
Резко зазвонил телефон. Андрюша! Что он сейчас скажет? Анна сняла трубку.
– Здрасьте. Андрюшу позовите.
Голос молодой, с простуженной хрипотцой, свежий до капустного хруста.
– Его дома нет. Может, что передать? – настороженно спросила Анна.
– Да, да, да! Передайте, – радостно застрекотал голос на том конце провода. – Девушка, передайте ему. Он опять перепутал. Я его у метро жду. Поняла? Сокольники! Под розовым фонарем. Под розо…
Анна положила трубку. Под фонарем! Дешевка фонарная. Как телефоны работают – ужас. Кончено, не туда попала, мало ли Андреев в Москве. И тут прямо из-под руки вспорхнул телефонный звонок.
– Не туда попали, – с досадой сказала Анна.
– Туда, туда, – захрустел капустой юный голос. – Замерзла я. Сапоги на каблуках. Под фонарем… Так и скажите ему, девушка. Пусть ищет меня, где лошади катаются. Он знает, знает…